ArDente - Берег души и иллюзий

– Немного коньяку? – поинтересовался гостеприимный хозяин, – у меня есть настоящий армянский коньяк, ещё с тех времён, – с таким смаком, аж причмокнув, соблазнил меня он, – или машина припаркованная около соседнего дома Ваша?

«Опять маленькое окошко?» – с иронией подумал я. Точно чекист. Хотя старики все крайне любопытны.

– С удовольствием выпью коньяку, несмотря на то, что это моя машина припаркована возле соседнего дома – не желая притворяться, подтвердил я.

– Сразу видно «наш человек» – усмехнулся он и побрёл на кухню.

Я уселся в кресло рядом с журнальным столиком и продолжил свой анализ касательно бывшей профессии владельца.

– И крепкий чёрный кофе? – чуть громче из-за стены добавил он.

– Не откажусь.

Пока он готовил кофе, я окончательно пришёл к выводу, что имею дело с чекистом. С настоящим чекистом ещё той формации. Я размышлял, как же могли появиться вот такие люди. Кристально чистые, честные, порядочные до глубины души, преданные до мозга костей своей стране. И даже к старости они не растеряли себя. Наверное, смена государственного строя больнее всего отразилась на них. В одночасье потерять всё во что верил. Выдержать это и сохранить все свои лучшие качества. Остаётся только восхищаться мужеством, да, да, мужеством этих людей.

– Вас, простите, как зовут? – раздался голос из кухни.

– Дмитрий.

– А по батюшки?

Ещё одно, практически забытое выражение. Хорошо, что у нас ещё сохраняются отчества.

– Александрович – чуть громче ответил я.

– Очень приятно. Пётр Иванович – представился он и продолжил, – Дмитрий Александрович, помогите мне отнести всё в гостиную.

Я поднялся, зашёл в кухню и помог перенести наш скромный фуршет в зал. Коньяк, лимон, кофе, сыр на тарелочке. Похоже, в этих вещах он разбирался превосходно.

Я долго сомневался спрашивать или нет, но после глотка коньяку осмелел:

– Пётр Иванович, простите за нескромный вопрос, Вы работали в 9-ом отделе?

Старик просто засветился от гордости.

– Вы крайне наблюдательны. Приятно общаться с таким собеседником. Да, я работал именно там и за жизнь повидал достаточно многое.

Наш разговор склонился в сторону воспоминаний его былых дней. Не знаю, снят ли гриф секретности с тех историй или нет, вероятно, да, но, не зная точно, я опущу детали нашего ностальгического разговора.

Мы проговорили до вечера и спохватились, когда сумерки украдкой наполнили гостиную привычным синеватым отливом света.

– Ну, мне пора – немного извиняясь, сказал я.

– Да, конечно. Было крайне приятно с Вами познакомиться. Заезжайте ко мне, а то меня моё одиночество немного раздражает. И тут он вспомнил причину, по которой я оказался в его мире.

– Сейчас принесу номер. Он удалился в боковую комнату.

Через минуту он вышел и протянул мне листок бумаги. На лице его блуждала еле заметная улыбка.

– Большое спасибо, – поблагодарил я, даже не удосужившись взглянуть на бумагу.

– Достаточно разборчиво написано? – произнёс он, заставляя меня всё же взглянуть на лист.

Я раскрыл листок сложенный пополам и… начал читать вслух «Ницца, Променад дэ…». На бумаге был написан только адрес. Я опешил. Не знаю, что меня дёрнуло спросить за номер телефона, толи из-за желания скрыть уже раскрытую цель моего визита в эти окрестности, толи желание получить правдивые объяснения.

– Дмитрий Александрович, я понял об истинной Вашей цели визита ещё, когда Вы остановились возле роз. Я упомянул имя Анастасии Павловны, и Вы моментально изменились в лице. В дальнейшем мои наблюдения только усиливали мою догадку. Я чту семейные традиции, но конкретный случай, исключение. Настенька очень мне напоминает мою ушедшую из жизни жену. Поэтому я отношусь к ней как к своей собственной дочери, тем более, что у нас с женой так и не было своих детей. Я видел всё это время в её глазах тоску. Она практически незаметна. Но, мне старику, была видна. Сергей Брониславович, неплохой человек, но я хотел бы видеть Настеньку счастливой. Я плохо сплю по ночам, сами понимаете старость. Так вот, последнюю неделю я слышу плачь. Её плачь. И сейчас я, похоже, догадываюсь о причинах этих слез. Мне очень больно это слышать.

Мне всегда Анастасия напоминала эдельвейс. Знаете такой цветок? Чтобы добраться до него, требуется большое мужество и отвага, так как путь наверх, к прекрасному, граничит с риском для жизни. И добравшись, не стоит его срывать. Можно остаться там – на вершине мира и разделить всё счастье на двоих. Я многое видел в жизни и неплохо разбираюсь в людях. Мне достаточно было пообщаться с Вами эти пару часов, что бы убедиться в Ваших чистых помыслах. Я уверен, что Анастасия Павловна будет счастлива с Вами. Вот поэтому я пошёл против своих принципов. Хотя к старости становишься мудрее и понимаешь, что принципы это обычные заблуждения готовые тешить твоё эго.

Я слушал этого пожилого человека и, с каждым его словом, во мне взрастала благодарность и уважение. Я не сказал ни слова об Анастасии во время нашей беседы, а он так чутко смог распознать мои чувства к ней. Я благодарен ему за то, что он сделал свой выбор в мою сторону и постараюсь сделать всё возможное, что бы его ожидания сбылись.

Я поблагодарил его и вышел за калитку. Он по-отцовски похлопал меня по плечу и добавил:

– Не останавливайся. Верь в свои силы. И борись. Да, и помни, я всегда буду рад видеть тебя в своём доме. А вас двоих тем более.

Сумерки уже уступали свои права тёплой южной ночи, когда я завёл мотор и выехал на трассу в сторону своего «Берега…». Впереди ещё один день выходных и мне надо поразмыслить над планом возвращения моей принцессы, носящей такое прекрасное имя – Анастасия.

Утро выдалось пасмурным. Мне совершенно не хотелось вылизать из-под одеяла. Бывают такие моменты в жизни, когда лень окутывает тебя любовью прямо с утра. Ты подтягиваешься, крутишься в кровати, вытягиваешь позвонки и растягиваешь мышцы, но сделать над собой усилие и встать совершенно не можешь. Ты запускаешь руки под подушку, утыкая в неё свой нос и остатки сна, точнее, какие-то фрагменты выбивают тебя из реальности. Ты находишься между двумя мирами. Ни там, ни здесь. В принципе, в эти тягучие, как смола, минуты, ты вроде, как и не существуешь. Пробуждение ни как не может тебя выхватить из объятий Морфея. Ты испытываешь полное блаженство тела и мозга.

Когда я приезжаю в свой «Берег…» и остаюсь здесь на все выходные, я ставлю себе в качестве будильника Vangelis – Bon Voyage. Мелодия медленно, как рассвет, расцветает в твоём сне. И разливается своими перекатами по всему твоему вялому телу. Просыпаться под эту композицию всё равно, что рождаться снова и снова. И в это воскресенье меня ждало, как и всегда, обычное, будничное рождение. Встать бодрячком не получилось и я медленно перекатился через всю кровать, ногами нащупал пол, и лишь тогда с усилием стал бороться с притяжением кровати.