Наталья Криммер - Реконструкция событий

– Не шучу и не разыгрываю, – вздохнула Марина, – просто решила поменять место службы.

– Очуметь! Поругались что ли? – завопила Галина, не поверив, в неожиданно обретённое коллегой новое место работы.

– Галь, мне заявление начальству самой нести? – устало спросила Марина, проигнорировав очередной Галин вопрос.

– Сама неси, – выдохнула кадровичка, – я не самоубийца к нему по такому вопросу подходить. Да и никого из девчонок подсылать не рискну, растопчет. Так что, извини, иди сама.

– Хорошо, спасибо, – сухо поблагодарила Марина и положила трубку.

Она быстро написала заявление по форме, присланной Галиной, размышлять на тему, правильное ли решение приняла, не стала, видимо, чтобы не было соблазна передумать, бегло пробежала написанное, поставила подпись и снова направилась в кабинет шефа.

В приёмной заинтересованных лиц поприбавилось, скорее всего, Галя оповестила коллег о крутых переменах, ожидающих компанию. То, что перемены будут непременно крутыми, сотрудники нисколько не сомневались. Представить Тимофея Угорова без его зама, а вернее без жены, пусть даже и бывшей, было нельзя. Уж слишком многое в его компании, да наверное и в жизни, было завязано на ней. Она стояла в этой цепи, довольно значимым звеном и было неизвестно, как поведет себя вся система, если извлечь этот компонент. Марина умела спокойно и профессионально решать все производственные вопросы, разруливать возникающие сложности, а главное, у неё получалось благотворно влиять на бушевавшего иной раз шефа.

– Тимофей Антонович у себя? – спросила Марина.

– У себя, один, – услужливо проинформировала секретарь.

Марина открыла дверь, привычно спросила: «можно?» и тоже привычно, не услышав ответа, зашла в кабинет. Тимофей сидел перед компьютером и, не отрываясь от экрана, миролюбиво спросил:

– Ну что, остыла?

Бывшая жена ничего не ответила, подошла к столу и положила на клавиатуру компьютера заявление. Получилось, что листок закрыл его руку, рука дрогнула, листок полетел на пол. Угоров наклонился, поднял документ, не взглянув на написанное, спросил:

– Это, что?

– Заявление.

– Какое заявление, что за фигня? – Тимофей опустил глаза, прочитал текст, – как это понимать? – он снова поднял глаза и удивлённо смотрел на свою в недавнем прошлом жену. «Как она может так поступать? – сверлило в голове, – как она может меня бросать? Это же предательство». В эту минуту он почему-то не думал о том, что сам совсем недавно не поддержал её в тяжёлый момент, что повёл себя так, что она тоже прировняла его поведение к предательству. И, что она, по непонятной причине, в результате его простила, не осталась с ним жить, но продолжала работать в его компании. Об этом Тимофей Угоров тогда не думал, да в общем, о таких неприятных вещах предпочитал не думать совсем.

– Понимать так, – буднично сказала Марина, в этот момент у неё почему-то запершило в горле. У Тимофея на столе, как всегда, стояла бутылка с водой, он очень верил в чудодейственный эффект water-терапии, поэтому постоянно держал под рукой бутылочку хорошей, по крайней мере, грамотно разрекламированной, дорогой минеральной воды. Марина протянула руку, взяла со стола бутылку, отвернула крышку, сделала глоток, сразу стало легче. Разумеется, пить из чужой бутылки не слишком гигиенично, да и правила приличия это запрещают, но на правах бывшей жены, она правилами пренебрегла, в конце концов, раньше они спокойно могли себе позволить есть из одной тарелки и пить из одной чашки, никто же не умер. – Понимать так, – повторила Марина, – я решила уйти из компании. Это моё заявление об уходе.

– Ты хорошо подумала? – губы Угорова опять стали тонкими. Он одарил бывшую жену холодным взглядом.

– Я хорошо подумала, подпиши, пожалуйста, – ответила Марина.

– Надеюсь, ты понимаешь, обратной дороги нет? – Тимофей угрожающе занёс над заявлением золотой Parker, который она подарила ему на пятилетие компании.

– Понимаю, – кивнула Марина.

Parker скользнула по бумаге, красивая начальственная подпись Тимофея Угорова появилась на листе.

– Передавай дела, – мрачно приказал Тимофей, протягивая ей подписанное заявление.

– Кому?

– Севрюгиной, – односложно ответил Угоров, взял со стола бутылку, из которой она только что пила воду, получше завернул крышку и, несмотря на то, что ёмкость была почти полной, демонстративно бросил её в корзину для бумаг, стекло жалобно звякнуло, разговор был завершён.

Марина взяла из рук Тимофея листок, сказала безликое: «Всего хорошего» и быстро покинула кабинет.

Сдав дела, оформив все необходимые бумаги, Марина, наконец, вышла на улицу, промозглая осенняя сырость пробирала до костей. Дома никто не ждал, с работой было покончено, страница жизни под названием Тимофей Угоров перевёрнута окончательно и бесповоротно.

Марина грустно брела по улице и вспоминала. Не хотела, старалась не думать, но думала и вспоминала. Вспоминала, какой была их с Тимофеем совместная жизнь. Сколько всего происходило, какими яркими событиями была она наполнена. Сколько безоблачных, счастливых минут они пережили вместе. Иной раз случались, безусловно, события, которые счастливыми назвать было нельзя, были и те, которые счастливыми и не были, а были просто страшными горькими бедами и неудачами. Но Тимофей и Марина были вместе и, до тех пор пока это «вместе» держало их наплаву, существовал их брак. Как только ощущение родного человека, идущего об руку с тобой, прошло, магическое «вместе» потеряло свою уникальную силу, брак рухнул, они расстались. По инерции, продолжали работать в одной компании, но сегодня и сила инерции не справилась с поставленной перед ней задачей, сила притяжения ослабла, ничего не держало, и она ушла.

Они познакомились на студенческой новогодней вечеринке. Марина почему-то сразу заметила темноволосого, широкоплечего парня. Он явно выделялся из толпы лохматых, самоуверенных юнцов в запредельно рваных по тогдашней моде джинсах. Выделялся не потому, что был выше всех ростом, причесан и с иголочки одет, а просто потому, что выглядел, гораздо солиднее своего «желторотого» окружения.

«С такой внешностью только в кино сниматься, – подумала Марина, разглядывая молодого человека. Потом отвернулась, осадив себя с формулировкой „нечего пялиться“».

Но когда молодой человек подошёл к ней знакомиться, она почему-то нисколько не удивилась, хотя удивиться могла бы, так как в тот момент не могла похвастаться очередью из воздыхателей, ожидающих её благосклонности. Марина в общем уже привыкла к такому положению вещей и принимала его как данность. Когда-то её одноклассница, анализируя Маринины неудачи в школьных «любовях», сказала: «ты, Маринка, слишком серьёзная и умная, мальчишек это пугает». «Может и так», – соглашалась с ней Марина и со временем привыкла к тому, что особенно не пользуется вниманием ровесников противоположного пола. Хотя на внешность пожаловаться не могла. Мужчины постарше пытались ухаживать за спокойной, сдержанной, высокой, зеленоглазой, темноволосой девочкой, но безуспешно. В поле её интересов «взрослые дядьки» никогда не попадали.