Андрей Осипов - С особой жестокостью

Учитывая тяжесть преступления и юный возраст подозреваемого, следователь областной прокуратуры Сергей Степанович Монец, который вел дело, назначил Антону Михальчуку государственного защитника, как этого требовал закон. Председатель городской коллегии адвокатов отдал защиту Николаю Сверчуку – именно на него в этот раз выпалжребий.

Николая Владимировича Сверчука в прокуратуре знали хорошо, он часто вел сложные уголовные дела. Это был высоченный, добродушный с виду здоровяк весом около ста сорока килограммов; в нем чувствовались уверенность и надежность. Сверчуку недавно исполнилось тридцать лет, но выглядел он старше. Неуклюжий, всегда без галстука, в простом пиджаке и джинсах, он не производил впечатления опытного адвоката, – но, какчасто бывает, внешность обманывала…

Перед входом в прокуратуру Николай Владимирович встретил заплаканную, совершенно обессиленную женщину. Когда он поравнялся с ней, она еле слышно спросила, не он ли, случайно, адвокат ее сына – Антона Михальчука.

«Наверное, она обращалась с этим к каждому, кто заходил в прокуратуру», – подумал Сверчук, а вслух сказал:

– Да, я буду вести дело вашего сына.

Его ответ словно вернул женщину к жизни: в ее глазах появился блеск, голос мигом окреп.

– Вы должны ему помочь, я вас умоляю! Поверьте, он невиновен. Мой Антон – хороший мальчик, он никого не мог обидеть… Ради Бога, поверьте!

Неожиданно крепко женщина вцепилась в лацканы пиджака адвоката, он с трудом отвел ее руки. Николай Михайлович заметил и наскоро заколотые волосы, и то, что из-под плаща матери выглядывал домашний халат. Безусловно, она собиралась наспех, и меньше всего думала о том, какой у нее будет вид.

– Они его забрали в машину. Меня не взяли. Я бежала за ними, бежала… Атеперь вот – не пускают кнему. Вы должны… вы просто обязаны! Он… он не такой! – Попытавшись успокоиться, прижав руку к груди, она продолжала:

– Антон еще школьник. Это тот… убитый… школу бросил, пошел работать, – а Антоша хочет учиться! Знаете, какой он умный? Всегда побеждал на олимпиадах… Надо его побыстрее забрать оттуда! Слышите? Ему же завтра в школу. Он даже не успел пообедать. Он голодный… Он так хорошо разбирается в компьютере. Я… я заплачу вам, столько, сколько скажете. Только спасите! Я вам руки будуцеловать…

Речь женщины стала бессвязной. Судя по всему, она была готова потерять сознание. Николаю Владимировичу пришлось ввести мать Антона в вестибюль, усадить на стул и попросить охранника вызвать «скорую». Сам же он, с мрачным лицом, пошел вверх по лестнице.

Вообще-то Сверчуклюбил сложные дела – и делал все возможное, чтобы доискаться истины. Но подобные встречи действовали на него тяжело. Не дай Бог, выяснится, что этот Михальчук действительно пойдет по четыре-сто пятнадцать [1] Пункт 4 части 2 статьи 115 Уголовного кодекса Украины «Умышленное убийство, совершенное с особою жестокостью». … что тогда будет с несчастной матерью?..

Но он не любил показывать людям свою слабость- и потому, войдя в кабинет следователя, с улыбкой подал руку и уверенно поздоровался.

В кабинете следователя Монца находились, кроме него, еще и прокурор, один опер и сам подозреваемый Михальчук на стуле посреди кабинета. Он, как и большинство попавших в руки правосудия, имел весьма жалкий вид. Судя по всему, был разгар допроса, и Сверчукхмыкнул: воти первое нарушение-допрос без адвоката – о котором он непременно подаст протест. Это весомое основание объявить все полученные ранее показания липой.

Николай протянул руку за папкой с документами дела. Получив и пролистав их, Сверчукпопросил разрешения пообщаться с подзащитным наедине. Это было законное требование, которое, впрочем, всегда следствием выполнялось с большим скрипом.

– Послушай, Николай, не гони лошадей, – раздраженно бросил Монец. – Мы только разговорились с парнем. Пойди погуляй. Дай нам немного пообщаться!

– Сергей Степанович, – официальным тоном ответил Сверчук, – вы прекрасно знаете закон. Давайте не будем с первых минут нарушать его! Мне надо поговорить с моим подопечным. Оставьте нас вдвоем!

И прокурор, и следователь понимали: запрет адвокату свидания с клиентом может принести им изрядные неприятности. Адвокат тут же накатает на них жалобу. Атам и дело может рассыпаться из-за неправомерных действий следствия. Поэтому пристегнутого наручниками Михальчука оставили в кабинете один на один с защитником.

– Вы курите?

Антон не ответил на стандартный вопрос. Рассеянно смотрел в пол – и никак не реагировал на то, что происходило вокруг.

– Меня зовут Николай Владимирович Сверчук. Я адвокат. Меня назначили вашим защитником. Вы подозреваетесь в умышленном убийстве, и моя задача, как адвоката, защищать ваши права во время следствия и в суде.

Михальчук продолжал молчать, а защитник – внимательно его рассматривать. В общем, ничего особенного, тем более, зловещего: на вид – лет пятнадцать, хотя на самом деле парень постарше; худенький, светловолосый, лицо с мелкими, невыразительными чертами. Сложно было представить, что такой шибздик, явный ботан совершил жестокое убийство. К тому же, Николай Владимирович хорошо знал, как работники уголовного розыска умеют выбивать нужные признания – в свое время сам работал в прокуратуре. Там Сверчук вдоволь насмотрелся на «методы» и «навыки» оперов. А потому – весьма скептично относился к «чистосердечному признанию» своего подзащитного.

– Как вас зовут?

Паренекне реагировал. Видно было, что он в глубоком шоке, в ступоре, и все, что происходило вокруг, его не интересовало. Он просто не слышал адвоката.

Это была почти стандартная реакция на попадание под арест. Но у Сверчука был свой прием, чтобы вывести парня из ступора.

– А вы бы хотели поговорить с мамой?

Честно говоря, согласись Антон, – адвокат вряд ли смог бы это организовать. Но Сверчук знал: такой вопрос помогает раскрепостить самого замкнутого подзащитного. И на сей раз тоже не ошибся.

– Нет, не надо… пока. Я не хочу, чтобы она меня здесь видела, – хмуро откликнулся Антон.

Это было немного, но Николай Владимирович отметил про себя: «Есть контакт!» И продолжал, для большей доверительности обращаясь к пареньку на «ты»:

– Ну, это тебе решать. А покачто знай гл авное: всё, о чем мы с тобой тут будем говорить, – это полная тайна! Ни тебя, ни адвоката никто не имеет права расспрашивать о содержании разговора. Так что можешь спокойно рассказывать всю правду. Договорились?

Антон кивнул.

– Да, я знаю, читал детективы… смотрел по телевизору. Но…

Тут в дверь громко постучали – и, не спрашивая разрешения, вошел следователь Монец.