Вера Заведеева - Колокольчики мертвеца

– Нехристь! Най тебя гром свисне, гадючье отродье!

– Пане, – заголосил Дмитро. – Дайте ему раза!

– Батька бить наущаешь? Ах, сатана!

Мужик кинулся на мальчишку, но Алексей его перехватил. Терновец ударил противника коленом – учитель отлетел к плетню. Вскочил, развернулся – и Терновец рухнул в навозную кучу.

– Пане! Не надо! Ему так шибко больно! Не шибко, пане! – молил Дмитро.

Дерущиеся ошеломленно уставились друг на друга – грязные, всклокоченные, они враз присмирели.

– Не погубите, пан научитель! Разум теряю. Бандеры не простят – всех замордуют.

Утром Алексея встретил сияющий сторож, щелкнул деревяшкой: «Пришли! Чекают».

– Товарищ Пшеманский! – обрадовался Алексей, полагая, что раз пришел самый смелый, мужественный человек в хуторе, значит, и детей пришлет, а там и остальные подтянутся.

– Хочу поговорить с вами. Дома неудобно, а на людях показываться не следует…

Вот оно что! И этот сдрейфил. Теперь понятно, почему Юрек не пришел. Эх, лесничий, а казался таким гордым, таким независимым… Пшеманский понял, какие мысли одолевали учителя.

– Скажу начистоту. Вы – человек с Востока. Вам трудно понять нашу жизнь, поэтому хочу вам рассказать то, чего вы не знаете и, может, не успеете узнать.

– Знакомая песня. Невесело вы настроены, товарищ Пшеманский!

– Да нет. Настроение у меня превосходное. Наши скоро Гитлеру шею свернут. Но я хотел вам кое-что показать, – продолжал он, доставая из кармана сложенный вчетверо листок с изображением трезубца. – Утром со своих ворот снял – медом приклеили. Предупреждают: «Будем ляхов ризати».

– Но почему именно поляков?

– Это старо как мир: разделяй и властвуй. Здесь ведь как повелось: нового человека первым делом спрашивают, кто он – хохол, лях, жид, а может, москаль? Это и определяет дальнейшие отношения. Гитлеровцы эту политику насаждали особенно рьяно. Как и «пташники» – изменники из особого батальона «Нахтигаль», состоявшего целиком из украинских националистов.

– Кажется, по-немецки это соловей?

– Верно. Поэтому народ и окрестил их «пташниками».

Многое рассказал о них лесничий. Но далеко не все: «пташники» и их хозяева не стремились афишировать свои деяния, стараясь держать их в глубокой тайне. Тайное стало явным лишь позднее. Алексей понял: здесь шла самая настоящая война, жестокая, кровавая, из-за угла. И убийство Струка уже не казалось таким загадочным. Но как понять председателя сельсовета, который умудрялся сохранять нейтралитет в этой ситуации? Уж не в сговоре ли он с бандитами?

– Не унывайте, Алексей Иванович! Школу мы с вами все равно откроем! Эй, байстрюк, где ты? – позвал он сына, притаившегося в коридоре. – Вот вам первый ученик. Спрашивайте с него строже – он обязан стать образованным человеком. А то, что струсил сам прийти…

– Ойтец! Вы же обещали! – умоляюще прошептал Юрек.

– Ладно, не скажу. Поучишься первые дни, стоя за партой, – усмехнулся лесничий, подмигнув Алексею. – Когда ему завтра в школу приходить?

– Да мы сейчас и начнем. Не возражаешь? – обратился Алексей к Юреку.

– Да вот хлопцы собрались рыбачить… – смутился мальчик.

Утром Юрек, причесанный и принаряженный, ждал учителя в коридоре. Сторож затряс древним колокольчиком – урок начинается! Алексей заполнил классный журнал:

– Пшиманский! К доске!

– Естем! – радостно прозвучал звонкий голосок.

– Нужно говорить: «Здесь» и вставать.

– Добже… Слухам, пан научитель, сказал Юрек, доставая из сумки самодельную тетрадь и деревянную вставочку с пером. [12] Пишущая ручка – круглая деревянная палочка, наподобие карандаша, с металлическим наконечником, куда вставлялось перо. Школьники писали металлическими перьями № 14, пользуясь пластмассовыми чернильницами-непроливашками, еще многие годы после войны.

– Опять «пана» вспомнил? – нахмурился Алексей.

С чего начинать? Мальчик умеет читать и писать. Наверное, с истории. Однако первобытнообщинный строй и рабовладельческие государства – Урарту, Древняя Греция, Древний Рим с их богами подождут. Здесь и сейчас важно другое. Алексей решил начать с Великой Октябрьской революции, свершившейся в октябре 1917 года… С того, что наше Отечество – первое в мире государство рабочих и крестьян. Объяснял он доходчиво, простыми словами, чтобы не смущать мальчика незнакомыми словами. Затем последовали уроки географии и арифметики, отделяемые друг от друга трелью звонка – перемена. А еще физкультура. В школьном дворе даже турника не было. «Придется самому сделать», – подумал Алексей, посетовав на свое упущение.

– Посмотрим, как ты прыгаешь в длину, – вышел из положения учитель, отмеряя расстояние шагами. – Метра два с половиной осилишь?

– Три, – пискнуло за забором.

Алексей обернулся. Затрещали кукурузные заросли, стайка мальчишек бросилась врассыпную. Юрек крикнул им, чтобы они не боялись и не убегали, но тех уже и след простыл. Он был уверен, что ребята обязательно вернутся, пусть учитель не сомневается, еще и парт не хватит на всех. А вот Кшиську бабця заставила стирать, а то она прибежала бы. Бабця хворая, спина болит. Кшиська даже ревела, но бабцю жалко. «Правда-правда, як Бога кохам!» – побожился мальчишка.

– Ты веришь в Бога?

– Конечно! В него все верят! – удивленно взглянул Юрек на учителя: «Как он этого не понимает, а еще взрослый».

Алексея слова мальчика озадачили: здесь настоящий медвежий угол – «святые» в пещере под Блаженным Камнем, распятие у дороги, хаты иконами увешаны, а в лесах бандитье. Кристина на следующий день не пришла – якобы не управилась со стиркой. Зато появился пастушонок. Алексей вошел в класс – и мальчишки дружно вскочили, поклонившись. И вновь – история, география, география и физкультура. Не по утвержденным учебным планам – по ситуации. Алексей задумал соорудить спортплощадку, чтобы можно было и в футбол поиграть. До войны он и сам любил мяч погонять. Ребята обрадовались. Юрек пообещал принести лопату из дома. Но все же без взрослых в таком деле не обойтись. Хуторяне мялись, поглядывая друг на друга, но все же согласились помочь: «Подмогнем, коли нужда, Делов об эту пору негусто…». Дошла очередь и до председателя сельсовета – власть обязана посодействовать благому делу.

– С чем пожаловал, народное образование? – встретил его председатель. – Помощь нужна? Всем от меня чего-то надо, – пробурчал он. – А разве я могу всех ублажить? Футбол гонять? Надо же такое удумать? Только содействовать тебе не могу. Ты же мужикам бимберу не выставишь? Денег не заплатишь? А у нас тут так: как потопаешь, так и полопаешь. Ну и что, что это для их же детей нужно? – отмахнулся он от возмущенного Алексея. – Да и учеников-то всего – два сопливца, один из которых вшивая безотцовщина. Ты даже не директор, а не пойми кто, – вконец окрысился председатель.