Алла Юрасова - Симфония, трудная к исполнению. Эллочка, Талочка и Марочка

Раскосые, антрацитовые глаза Сарры могли ввести в заблуждение кого угодно. Если бы люди не знали её родителей и многочисленных родственников из некогда большой и зажиточной еврейской семьи Аккерманов, наверняка посчитали бы девушку узбечкой.

Смоляные полновесные косы, заострённый подбородок, просто восточная красота. Девушка из интеллигентной, уважаемой семьи.

Отец окончил Швейцарскую инженерную школу. Мама также училась в Швейцарии, там и познакомилась с будущим мужем. Взгляды в семье бродили вольные, перенасыщенные европейской демократией.

Сарра в революционном огнедышащем вареве потеряла всех своих близких. Осталась легким колоском, не имеющим прочных корней, в ураганной жизни. Не на кого опереться, никто не подставит плечо. И тут такое счастье: встреча с Оскар-Ушером.

Она потянулась к нему всем естеством, жимолостью обняла, красно-жёлтыми цветами раскрасила долю глубоко верующего человека. Он заглянул в тёмные, как южная ночь, глаза девушки, а в них – одиночество и печаль. Оскар-Ушеру захотелось согреть сиротливый стебелёк.

– Будь моей женой, Сарра. В глазах твоих пряная одесская летняя ночь. Руки твои, лебединые крылья, губы твои сладкие, спелые вишни, – попробовал посостязаться с Песнью песен влюблённый Оскар-Ушер.

– Знаешь что, Оскар-Ушер? Я стану твоей женой. Рядом с тобой хорошо и сладко моей душе. Рожу тебе много детей. Будем окружать тебя теплом и заботой.

С высокого синего неба полился сладкий, умиротворяющий свет. Творец глянул на эту парочку и улыбнулся. Не все Ему радовать, иногда неплохо порадовать и Его.

– Ты всенепременно станешь хорошим раввином, – сказала Сарра, – Я буду помогать всем, чем смогу. Единственное желание – тобой гордиться. Дети, которых рожу, озарят нашу жизнь веселым смехом, радостными криками. Наполнят дом содержательной жизнью – в заботах, преданности и светлой вере в Творца. Как я счастлива. Люблю тебя.

– Сарра, моя красавица! Цель существования для меня на земле – служение Властелину мира. Стать раввином – светлая надежда всей жизни.

Молодая женщина переступила порог, почувствовала: этот дом – её крепость, засучила рукава, привела квартиру в полный порядок. Отмыла, отчистила, подкрасила.

Законопатила щели в окнах, заложила ватой и заклеила белыми полосками, вырезанными из старых газет. Выгнала из жилища холодный, разгульный ветер.

Стало уютно и тепло. В доме запахло наваристым бульоном из курочки, картофельным пюре с гусиными шкварками и зажаренным лучком, штруделем с орехами, яблоками и корицей.

Оскар-Ушер, если не читал Талмуд, то любовался, как ладно спорилось дело в руках его работящей жены.

– Моё сокровище, – говорил он Сарре. Благословен тот, кто послал тебя в мои объятья. Неприкаянная жизнь до встречи с тобой растаяла в любви и тепле.

– Оскар, да ты поэт, мастер лирического слова. Повезло мне, однако, – заулыбалась Сарра. Улыбка приоткрыла темные, горящие губы, шкодливые белоснежные зубки блеснули. И всё. Оскар-Ушер ни о чем другом думать не мог. Только сладкий мёд игриво усмехавшегося ротика, призывный переливчатый смех. А, что? Бог повелел:

– Размножайтесь. Стало опять жарко…

Сарра после окончания школы поступила в Еврейский техникум. Молодая девушка изучала идиш, Тору, получила специальность учителя еврейского языка. Собиралась обучать девочек. Но… До 1935 года все, или почти все, шло потихонечку. Оскара-Ушера пригласили раввином в небольшую синагогу. Счастье приходит к тем, кто долго и упорно прокладывает ему, счастью, дорогу.

Шквальные ветры завыли, задули. Для сентября диковатая погодочка. Золотистая листва, сорванная порывами урагана, металась по городу в поисках солнечных лучиков всю неделю невидимого, скрытого толстыми, грубыми чёрными тучами светила. Через три дня после появления на свет дочери ребе Оскар-Ушер остался без молельного дома. Двери синагоги заколотили досками.

Вскорости закрыли газеты, затем еврейские школы. Мечта рухнула песочным замком от набежавшей высокой волны. Расплылась, слилась с общей массой песчинок. Сарра после родов так и не пошла работать. Некуда, да и не брали.

Идиш стал языком non grata.

Советская власть начала борьбу с религиозным мракобесием, сионизмом и еврейским шовинизмом.

Приступила к баталиям против всех и каждого и в других направлениях. Одно объединяло все вектора – цель. Уничтожение, искоренение.

Сталинская свора за короткий срок отправила в ГУЛАГ более 18 миллионов граждан Советского Союза. Из этих 18 миллионов почти 2 миллиона из лагерей так и не вернулись. Это вам не два миллиона, это четыре, шесть, восемь, десять миллионов людей утопленных, растворявшихся в горе.

Расстреливали, скидывали в огромные ямы, посыпали хлоркой, закапывали. Тех, кто рыл ямы и закапывал, расстреливали, бросая трупы в соседнюю яму. Четко отлаженный процесс. Безотходное производство.

Сталинская коллективизация привела к голодной смерти около 5 миллионов человек. Всего один росчерк пера – и нет 5 миллионов. Волосы становятся дыбом от статистики, волчьей пастью вгрызающейся в моё сердце.

Для меня пять миллионов – не просто цифра, для меня пять миллионов – реально существующие люди, каждый отдельно взятый человек, мои родственники, семьи друзей, соседи моей бабушки.

2018 год. Загубленные души стоят в Москве у могилы Сталина и любуются, как добрые и чуткие москвичи несут огромные охапки красных гвоздик на пьедестал великому вождю Иосифу Виссарионовичу Сталину. Я знаю, кто эти люди, оплакивающие давно сдохшего нелюдя. Это дети сталинских палачей, советскофашистских катов. Гореть им вечно в аду, в обнимку с Лениным-Сталиным. Более 800 тысяч человек были уничтожены во время сталинских чисток в 1937-1938 годов, по всей территории Империи зла. Зверь никак не мог угомониться. Борьба лютая, «лес рубят, щепки летят». Рубили не лес, а жизни, сердца, судьбы людей. Не щепки летели, сломанные кости летели, кровь летела багрово-тяжёлыми брызгами во все стороны.

Руки по локоть в крови. Верные ленинцы, сподвижники Сталина отмывали ладони простым хозяйственным мылом. Отмыть руки по локоть в крови обычное дело. Все просто, буднично. Словно ничего особенного не происходило.

Тридцать пятый – год радости. У Оскар-Ушера и Сарры родилась девочка, черноглазая Эллочка, лисичка с узким подбородком, похожая на мать. Ребе, не в силах скрыть счастье, бесконечно целовал-обнимал Сарру, носил на руках Эллочку.

Ребёнок не доставлял особого беспокойства. Малышка ела хорошо, ночью сладко спала. Но семейная идиллия закончилась, не успев толком начаться.

Тридцать пятый год стал годом трагедии, со всеми прилагаемыми к ней бедами, из-за закрытия синагог и школ. Денег в семье совсем не было, есть почти нечего. А так всё замечательно.