Алла Юрасова - Симфония, трудная к исполнению. Эллочка, Талочка и Марочка

Чтобы вы знали, этой тайной приготовления фирменного холодца Сарры обладаю только я одна. Сарра умело фаршировала рыбу из трёх сортов. Фарш смешивала из судака, щуки и коропа (так в Одессе называли карпа) с тушенным синим луком, пропускала дважды через мясорубку, наполняла шкуру щуки, варила два часа, обжаривала до золотистой корочки. Готовила форшмак: филе малосольной селёдки; крутое яйцо; сдобная сладкая булочка, вымоченная в молоке; белая салатная, средних размеров луковица; главное – зелёное, кислое яблоко и немного сока лимона. Украшала форшмак взбитым сливочным маслом.

Этот рецепт мне достался от Эллочки. Те, кто хоть раз попробовал форшмак Сарры в моем исполнении, подтвердят – нет и не может быть ничего вкуснее!

Труд чистоплотной хозяйки оплачивали хорошо. До войны прилично одевались и прилично, согласно кошеру, питались.

Дома Сарра занималась с девочкой, учила дочь читать Тору.

– Доченька, моя сладкая девочка, – сироты мы с тобой. – Как бы любил тебя твой папочка, учил бы тебя божьей мудрости, носил на руках. Он, доченька, такой добрый был, божий человек. Все моего Оскар-Ушера уважали, для каждого находил правильные слова, – так говорила Сарра маленькой девочке. Эллочка слушала, указательным пальчиком смахивала слезы с маминых грустных щёк. Украдкой поглядывала на Тору. Там на самой последней страничке, или вернее, по еврейской традиции, на первой лежало маленькое фото. Очень маленькое и самое дорогое на свете фото.

Древний фолиант Пятикнижия Моисеева, единственная книга, хранящая истинное слово Божие, по счастью, пережила много погромов и даже самый жесточайший, кровавый погром, устроенный казаками Богдана Хмельницкого, когда беременным еврейским женщинам вспарывали животы, вырывали плод и заталкивали вовнутрь кошку.

Животные жалобно мяукали, казаки Хмельницкого, спятив от оголтелой жестокости, возбужденно, истерично смеялись.

Почему еврейские глаза – глаза печали? Да вот поэтому.

Священная Книга осталась памятью об отце, изредка являвшегося во снах размытыми формами, нечётким изображением, напоминающим мужчину с бородой, с проникающими до самого нутра добрыми глазами, на крошечной фотографии, чудом уцелевшей после прихода красных демонов.

Володя номер один рос спокойным послушным мальчиком в большой еврейской семье известного мясника одесского «Привоза». Мясник в те времена, человек обеспеченный, значимый, обладал особым почитаемым положением. Отец Володи, суровый человек, державший в своих громадных ручищах не только многочисленную семью: жена – досточтимая, родовитая женщина; три дочери, не то чтобы красавицы, совсем не красавицы, стопроцентно – умницы; сын, правильно воспитанный еврейский парень, но и весь мясной ряд. Рука у Лёвы складывалась в огромный кулак. Кулак размером с бычью голову, казался страшным оружием подавления воли. Своими ручищами Лёва гнул подковы. Такой еврейский богатырь. Одним словом, Самсон. Крупный и о-о-очень сильный мужчина. Если Лёва сказал слово – это слово становилось законом. При таком-то кулаке. Только полный дурак посмеет ослушаться обладателя подобного орудия убеждения.

Дочери при виде отца трепетали осиновыми листочками, Володя – врастал в землю. Хотя Лёва никогда не поднимал руку на своих детей, ему ни единого раза не пришлось что-либо повторять дважды. Завидная сила впечатляла. Мне бы такие способности. Своим детям минимум три раза приходилось повторять каждое пожелание, когда как Лёва просто недовольно смотрел. И дети, и взрослые понимали без лишних слов.

Мясники Привоза понуро опускали головы под тяжёлым взглядом недовольного Лёвы. Самое удивительное, ужасающего вида рубщик мяса имел абсолютно золотое, доброе сердце. Всех жалел, всем помогал.

Один человек на всём белом свете ничуть не боялся огромного мясоруба, Лёва сам её до смерти боялся. Ривка – жена Лёвы, женщина статная, просто библейская красота. Строгий овал, чёрные брови, тёмно-карие глаза.

Столько лет они женаты, четверых детей Ривка ему родила, а он постыдно робел от её сдержанности и величия. Любил и уважал свою спутницу жизни.

Еврейские мужчины – хорошие мужья. Способствует взаимопониманию в семье, опять же, система еврейского воспитания и образования. Человек читающий, особый вид – Homo sapiens reading. Читающие обычно более развиты и умны, в сравнении с не читающими – ограниченными и туповатыми.

Умение мыслить и рассуждать ставит человека в более высокое положение в глазах общества. Чаще такие люди ведут себя по отношению к окружающим добросердечно.

Нет, еврейские мужчины не святые. Но в общей массе гораздо лучшие мужья, чем другие. Хотя, конечно, и среди них встречаются редкие козлы. Вы понимаете? Те – мужчины, а эти – козлы. Чувствуете разницу?

Ривка получила отличное воспитание. Еврейские девочки воспитывались, прежде всего, правильными жёнами. Забота о муже и детях найпервейшая задача в их судьбе. Насильственное внедрение коммунистического осознания не особенно повлияло на еврейский домострой тех лет. Здесь, конечно, не говорится о Кларе Цеткин или Розе Люксембург, никого не сравниваю с Викторией Цейтлин. Ривка – женщина царских кровей, из семьи Левит, женой была преданной, верной. Домашний очаг содержала со знанием и любовью. Лёва гордился своим домом, своей ортодоксальной семьей. Только маленькая тайна, спрятанная в потаённом уголке, никому не известном уголке Ривкиной души, долгие годы мешала женскому счастью. Тайна подсасывала под ложечкой при некоторых встречах, теснила грудь. Ещё молоденькой девчушкой влюбилась в соседа, украинского синеглазого мальчишку Василька Зиненко.

Соломенные волосы вились по ветру. Глаза поглощались небесами. Умный, домовитый паренёк привечал Ривку. Подарил девушке ко дню рождения фиолетовый шифоновый шарфик.

Цвет в свете просыпающегося солнечного утра становился насыщеннее, ярче и благороднее. Чувствовалась властная красота происходящего, краски впитывали горячие утренние лучи и начинали светиться в фиолетовом великолепии.

Фиолетовый – самый любимый цвет Ривки, соприкасаясь с ним, она сама начинала сиять, словно внутри зажигалось дополнительное многоваттное свечение. Иная среда обитания, разные религиозные предпочтения. К горькому сожалению влюблённых, родители с двух сторон высказались категорически против продолжения отношений.

Самый первый поцелуй соединил их губы, тела, души и мысли, закрутил, завертел водоворот. Водоворот непростой, с засасывающей воронкой. Никто не может выбраться из засасывающей воронки, никто с такой задачей не справится. Все попытки разорвать отношения заканчивались полным провалом, прошло некоторое время, количество попыток увеличилось.