Александр Ушаков - Тайны Востока

Конечно, русским подобное геройство было не по душе, они направляли против Шамиля все большие силы, и в 1839 году имам только чудом сумел уйти из своей резиденции в ауле Ахульго после трехмесячной осады. Восемь месяцев о нем не было слышно, и Россия уже начала праздновать победу. Но, как оказалось, рано. Шамиль снова вернулся, и теперь его союзниками стали Большая и Малая Чечня. Именно Чечня обратилась к Шамилю с просьбой либо защитить ее, либо разрешить ей отдаться под власть белого царя. Хорошо зная, что за подобное отступничество им грозит смерть, чеченские послы передали свое предложение Шамилю через его мать. И тем самым поставили его перед трудной дилеммой. Ведь, приняв послов, мать совершила преступление, и Шамиль был обязан наказать ее.

Три дня провел он в молитвах, пока наконец не «услышал» голос Аллаха. «Кто первым высказал свои столь постыдные намерения, – сообщил ему Всевышний, – дай тому сто ударов плетью!» Однако Шамиль смог ударить мать только пять раз, после чего упал без чувств. Затем он заставил послов Чечни прочитать предсмертные молитвы и… отпустил их домой.

Сдаваться на милость русских он не собирался и, прекрасно понимая, что в открытом бою ему не победить русскую армию, повел партизанскую войну. К концу 40-х годов XIX столетия он достиг пика своей славы, объявил своего сына наследником принадлежавшей ему духовной власти. Этим он вызвал недовольство горцев, заговоривших о том, что Шамиль заботится лишь о себе и своей семье. К тому же народ прекрасно видел, что наибы-управители, которых Шамиль объявил своими апостолами, заботились прежде всего о своем кармане а на все остальное им было наплевать.

Понимал ли это сам Шамиль? Да, конечно, понимал и с горечью выслушивал суждения своего сына, прошедшего обучение в Пажеском корпусе поручика гвардейского уланского полка, о своем убогом войске. Правда, уже очень скоро и сам Шамиль, и его братья стали чуждаться Джамалуддина, который настойчиво просил отца примириться с могучим русским царем. И кто знает, чем бы закончилась вся эта история, если бы тот вдруг не умер от чахотки.

К тому времени русские уже научились воевать в горах, и кольцо окружения неумолимо сжималось вокруг горной резиденции Шамиля аула Ведено. И тогда имам потребовал от всех своих сторонников дать клятву стоять до конца! Но, увы… слишком велико было превосходство русской армии, Чечня была покорена, и Шамиль с остатками верных наибов отошел в аул Гуниб. По дороге его обоз был ограблен его же сторонниками, и оставшийся всего с четырьмя сотнями джигитов Шамиль был обречен.

После долгих раздумий Шамиль пошел на переговоры с Барятинским, и тонкий дипломат полковник Лазарев стал убеждать имама в том, что его сопротивление бессмысленно, что дальнейшая борьба только приведет к ненужным жертвам и что Барятинский сохранит имаму не только жизнь, но и возможность жить с семьей в Мекке. 26 августа 1859 года Шамиль принял историческое решение прекратить борьбу и вышел навстречу князю Барятинскому. Он не верил Лазареву и даже не сомневался в том, что его убьют. Но и сдаваться на милость победителю он не собирался и решил дорого отдать свою жизнь вместе с пятьюдесятью верными ему наибами.

К его великому изумлению, при его появлении грянуло громовое «ура». В небольшой роще имам встретил князя и сказал: «Я тридцать лет дрался за религию, но теперь мои народы изменили мне, да и сам я утомился. Поздравляю вас с владычеством над Дагестаном и от души желаю государю успеха в управлении горцами для блага их!»

Шамиля отправили в Россию, где его принял сам Александр II, который повелел положить имаму двадцать тысяч рублей ежегодно и поселил его в Калуге. В марте 1870 года Шамиль получил разрешение отправиться в Мекку, правда, для этого ему пришлось написать клятвенное письмо, что он не причинит России никакого вреда. Великого деятеля ислама с почетом встретили в мусульманском мире, турецкий султан оказал ему большие почести и особенно полюбил его после того, как он предотвратил его войну с египетским Исмаил-пашой. В Мекке за ним постоянно ходили толпы паломников, ловившие каждое брошенное знаменитым имамом слово.

Вскоре Шамиль переехал в Медину, где и умер в возрасте семидесяти двух лет после неудачного падения с лошади. Его могила в святом для всех мусульман месте и по сей день является одним из самых почитаемых мусульманами всего мира мест…

Почти восемьдесят лет прошло с того дня, когда советское правительство во главе с Лениным согласилось отдать Турции часть Армении с такими известными городами, как Карс, Эндижан и Эрзрум. Много воды утекло с той поры, но и по сей день не утихают ожесточенные споры вокруг той сделки руководителей СССР и Турции. Но если все-таки вспомнить обстановку того непростого времени, то можно увидеть, что сделки как таковой не было и уступка большевиков была далеко не добровольным актом, а лишь следствием сложившейся политической обстановки…

Как утверждали люди, хорошо знавшие Ататюрка, о тактическом союзе с большевиками он заговорил уже в 1919 году, когда Советам, ведущим отчаянную борьбу с Западом, было далеко не безразлично, кто будет править Турцией. И ничего странного не было в том, что на дух не переносивший коммунистические идеи Кемаль шел на сотрудничество с большевиками. Ленина он, конечно, не читал, но о необходимости компромиссов знал по опыту.

Да и сам Ленин был далеко не прочь заручиться «дружбой» с человеком, от которого зависело будущее южного соседа России. И, как указывают некоторые источники, уже летом 1919 года в Хавзе состоялась встреча Кемаля с Семеном Буденным, обещавшим ему деньги и все необходимое для того, чтобы одни люди могли как можно успешнее убивать других. Правда, вместе с пушками простоватый Семен Михайлович предложил принять и коммунистическую веру, способную, по его словам, осчастливить турецких братьев в их борьбе за светлое будущее с кровопийцами-буржуями!

Однако Кемаль не внял призывам и предпочел пулеметы! Вернее всего, это только легенда, и, говоря откровенно, вряд ли Ленин и Троцкий, знавшие истинную цену косноязычному кавалеристу, послали бы его на подобные переговоры, но то, что на его месте могли оказаться совсем другие люди, гораздо более умные, сомнений не вызывает.

Знал ли Ленин, с кем ему придется иметь дело? Судя по всему, знал и не строил на этот счет никаких иллюзий. Вряд ли добавляла ему оптимизма и характеристика, данная Ататюрку позже работавшими в Анкаре дипломатами. «Мустафа Кемаль, – писал в своей служебной записке в Наркоминдел первый секретарь полномочного представительства РСФСР в Турции Умпал-Ангорский, – весьма оригинальная фигура на фоне своеобразной восточной переходной эпохи монархического сатрапизма и буржуазного демократизма. Он полностью представляет турецкий государственный строй со всеми его пороками. Личность Мустафы Кемаля, безусловно, выдающаяся в Турции по своему уму, энергии, силе воли, способности убедить (внушением кажущейся искренности даже недоверчиво относящихся к нему лиц). Главным его движущим импульсом является большое честолюбие. Для достижения намеченной цели в ход пускается все, и он идет к ней, не считаясь ни с чем. В своей политике он являет себя полностью беспринципной личностью, использующей систематические провокации среди туземных общественных течений и группировок». Комментарии, как говорится, излишни…