Культурный Шизофреник - Нейрогрибы. И другие новеллы

Сидя в салоне, они наблюдали за тем, как к машинам двигалась от аэропорта группа людей в пальто, в плащах и костюмах. Подойдя, процессия распалась, все начали рассаживаться по салонам. Смашный сказал водителю:

– Счас в отдел, потом на руины, ну а дальше уже следом: куда Он захочет, туда и мы…

И кортеж тронулся. Ехали быстро и, хотя от города до аэропорта было тридцать пять километров, уже через 15 минут за окном замелькали многоэтажки. Пока ехали, полковник не умолкал ни на минуту. Малков был занят своими мыслями и не слушал его, но временами в голову проникали отдельные реплики и они создавали примерное представление о нити разговора:

– …а им глубоко плевать, что у нас тут происходит, хотя тот здешний наш, да, даёт этому, москвичу, возможность безопасно и в общем-то приятно жить… и охрана поэтому…

Передние машины вдруг свернули в проулок.

– На развалины? – встрепенулся Малков.

Водитель только молча развёл руками. Скоро кортеж встал возле места трагедии. Улицы были совершенно пустыми. Из микроавтобуса выбежала с камерой съёмочная группа из трёх человек и рванула к головной машине, на бегу готовя аппаратуру. Президент, выйдя из своего мерседеса, принял от охранника букет георгинов; пружинистой походкой зашагал под камерами к стихийному мемориалу.

Малков ссутулился в кресле и как-то исподлобья наблюдал за происходящим. Там, среди свечей, цветов и фотопортретов, заметил он уже виденную раньше игрушку. Только что президент нагнулся к мемориалу, чтобы возложить свой букет, прогремел взрыв. Тела, его и губернатора, разорванные на части, веером разметались по площади. Во всей округе взвыли автосигнализации, началась суматоха. Свита повыскакивала из машин и оцепенела. И даже телохранители в первую секунду не решались бежать к трупам – так страшно всё это выглядело. Майор сидел на заднем сиденье, низко склонив голову. Он был бледен как смерть.

Прошло два часа. Малков ждал распоряжений. Часть кортежа после случившегося поехала в управу, весь лишний народ из машин сопровождения собрали и, усадив в микроавтобус, повезли в администрацию. Среди них был и Малков. Теперь он сидел в коридоре, возле долгого ряда кабинетов. Мимо туда-сюда носились люди в масках и бронежилетах, на спинах у всех мелькали три буквы – «ФСО». Было шумно и тревожно. Один из бегавших обратил на него внимание:

– Чё тут сидишь? Давай в зал.

Малков подчинился. Войдя в зал, он удивился тому, сколько там столпилось людей. Как оказалось сюда сгоняли вообще всех, кто в этот момент находился в администрации или хотя бы ненадолго заходил в здание. В зале работал телевизор, но звук был выключен. Начинался экстренный выпуск новостей. Взяв пульт с подоконника, майор включил звук.

– …ный выпуск новостей. Около часа назад в Тюмени – зачитывал телеведущий, – на месте обвала торгового центра на главу государства было совершено покушение. Президент прибыл к месту трагедии, чтобы возложить цветы в память о погибших здесь на прошлой неделе. В момент церемонии и произошёл взрыв…

И на экране отобразился момент взрыва, заснятый, якобы, кем-то из зевак на любительскую видеокамеру. Все остались живы. Не повредившегося президента (хотя его разорванный на куски труп Малков собственноручно помогал грузить в машину ФСБ) телохранители после взрыва накрыли специальной накидкой и увели в мерседес. Стаценко, истекающего кровью, но в сознании, понесли в машину скорой помощи. Малков глядел и не верил своим глазам.

– К счастью – продолжал ведущий, – мощность заряда оказалась слабой – никто, кроме губернатора Владимира Стаценко, не получил серьёзных травм. На данный момент его состояние оценивается врачами как стабильно тяжёлое. Сообщается, что несмотря на произошедшее ни одно из ранее намеченных мероприятий не будет отменено… – ведущий смолк и взялся перекладывать бумаги на столе, потом прижал пальцами проводок, торчавший из уха и довершил, – И как сообщает пресс-служба ФСБ, уже сейчас в городе проводятся задержания лиц, подозреваемых в организации покушения, взяты первые показания. Мотивы организаторов пока не называются, но уже ясно…

У Малкова в кармане зазвонил телефон. Он снял трубку и услышал голос Смашного:

– Миша, ты где? В здании?

Не успел он ответить, как в зал с автоматом наперевес вошёл фсо-шник в маске, а за ним показалась девушка. Майор знал её, это была кадровичка. Высмотрев в толпе Малкова, она указала на него пальцем.

– Да, в здании… – ответил майор в трубку

– Давай, зайди ко мне в кабинет…

Малков пошёл на выход. Фсо-шник молча ждал у двери, а когда Малков подошёл, обыскал и отконвоировал его в кабинет к полковнику.

Смашный сидел за столом, и рядом, читая какие-то бумаги, сидел крупный лысый детина, лет тридцати. На столе парил чай. Майор начал было вышагивать, собираясь делать доклад, но полковник его перебил:

– Садись, Миш.

И Малков занял кресло у стола. Лысый пристально посмотрел на него:

– Рассказывай сам…

– По вопросу?

Лысый вздохнул, как будто его принуждали к выполнению какого-то необязательного ритуала, поперхнулся и заговорил, чеканя каждое слово:

– Я, майор Михаил Малков, предал… интересы национальной безопасности, нарушил присягу, позволив… Шубину Виталию, отцу погибшего Шубина… как там его… Александра, изготовить и привести в действие… взрывное устройство, которое едва не привело к смерти трёх высокопоставленных лиц. Продолжать?.. На, пиши…

И он положил перед Малковым листок с ручкой. Майор придвинул к себе листок, поднял ручку, с запинками пробубнил:

– Прив… привело вообще-то…

– Что?

– Привело к смерти…

Помолчали. Затем Лысый ухмыльнулся, задумчиво погладил подбородок и предложил:

– Пойдёшь в ФСО, на повышение?

Майор не ждал такого развития событий и от удивления только вскинул глаза на лысого. Все трое, замерев, сидели, глядя друг на друга. Малков никак не решался ответить. Наконец, лысый поверх первого уже замаранного листка, положил другой; протянул:

– А-а-а, пойдё-ё-ёшь… Заполнишь бланк, потом отыщешь меня, понял? Пиши-давай!

И он вышел из кабинета. Малков дрожащей рукой принялся составлять заявление с просьбой о переводе. Полковник только теперь выдохнул и пролепетал заплетающимся языком:

– Мишка, ты там освоишься. Место будет какое… ты это… ты скажи за меня, ладно?

Великий Переход

На промке зашкерились трое блатных: щербатому с кривым носом было лет пятьдесят на вид, его звали Гриша; Лапшину – долговязому с запавшими глазами на тёмном лице не больше сорока; третий – Салыч – был кудрявым и коренастым. Он полулежал на самодельной раскладушке, шурша исписанным листком – только что прочёл вслух письмо от заочницы. Салыч был моложе всех.