Иван Ленивцев - Бабушка и «Варшавянка»

– Не для себя, – упрямо вставил капитан второго ранга. – Это не случайные деньги, их экипаж своим нелегким трудом заработал.

– Молча-ать… твою мать!! – психованно топнул ногой адмирал. – Деньги ему нужны! Твоя лодка что, одна на базе?! Одна, я тебя спрашиваю? Отвечай! Ты что, с Луны свалился, не знаешь, что тут и бригада подводных лодок, и надводные корабли, и береговые части флота! И всем, слышишь – всем деньги нужны, всем вынь да положь! И все они просят, требуют, угрожают! А где я их возьму?! Рожу? Напечатаю? Центральный банк ограблю? Я каждый день только и слышу: деньги! деньги! деньги!.. будь они неладны! Вместо того, чтобы заниматься своими непосредственными обязанностями, боевой подготовкой вверенной мне военно-морской базы, я должен искать, просить, добывать, а то и клянчить эти проклятые бумажки! Из-за них, смотрю, на базе дисциплина ни к черту! Вконец расшаталась… – Кажется, адмирал начал выдыхаться. Затем, помолчав с полминуты он, вроде бы успокоившись, продолжил: – Ты думаешь, я нагнетаю? Нет, к сожалению. Вчера случайно кое-что о себе нелицеприятное услышал, было, о чем подумать… Вечером супруга попросила собаку прогулять. Вообще-то, это ее прерогатива, я хотел сказать – обязанность, но я, дурень, согласился. Когда чуть стемнело, вывел собачонку. Гуляем, воздухом дышим. Песик потащил меня по своему важному делу, ножку поднял. Смотрю: круглосуточный пивной киоск, вокруг которого кучкуются офицеры, мичманы, старшины – контрактники, не хватало только матросов срочной службы. Все в форме! Один я в трико. Пьют – пиво с водкой, без стеснения, как какие-то подзаборные бичи или бомжи, хрен их по званиям разберешь. Смотрю, и думаю: дожил я! в какие времена такое происходило? Стою и слушаю, и такого наслушался – мама родная! И про президента, и про правительство, и про службу флотскую, ну и, конечно же, про себя, голубчика. Постоял, послушал и понял, что президент – пьяница, правительство – предатели, депутаты – бездельники, а все вместе они армию-флот разваливают, распродают, уничтожают. «Пускай этот старый козел, сам за бесплатно служит! – это уже про меня. – Не зарплаты – нет службы! Лично я на службу завтра не выхожу, пока зарплату не выдадут». Много их там стояло, и хоть бы кто неизвестному подстрекателю возразил, напомнил про присягу, про долг, про честь, набил бы наконец ему морду, заткнул болтуна; нет, таковых не нашлось, будто все языки в задницы засунули. И это офицеры: цвет нашего флота! Ох, какая злость во мне взыграла, хотел патрули из комендатуры вызвать, всех задержать: и в камеры их, в камеры! Слава богу, передумал, что толку комендантских вызывать – такие же служаки, так же без денег сидят, приедут – никого не задержат, потому как сами завтра после дежурства к этому киоску придут. Так что, постоял я, послушал народную правду о себе, плюнул и, как последний воришка крадучись, домой собаку повел. А дома на супруге душу отвел, взгрел ей за то, что она меня послала с собакой гулять вне очереди. Вот такие наши дела, капитан второго ранга. Ну, что ты мне на это безобразие скажешь?

– А что тут говорить, лично для меня в этой ситуации все ясно и понятно. Выпили после службы мужики, слегка опьянели, вот их и прорвало, на критику потянуло, такое частенько бывает, – вроде как особо ни за кого не заступаясь, сдержанно ответил командир лодки. – Бывает, особенно в трудные минуты, я бы сказал, как сейчас, в минуты безденежья. Тут только алкоголь и помогает… ну, или работа. А вообще-то, такие вот пьяные разговоры у киосков – пустой треп, болтовня и ничего больше.

– Ничего? Ну, не скажи… Ишь, болтовня! Что у пьяного на уме… Надеюсь, ты помнишь эту народную пословицу? Ну ладно я, а вот представь себе, что было бы, если бы на моем месте оказался ретивый сотрудник особого отдела или карьерист из военной прокуратуры? Он бы не стал с ними чваниться, потихоньку переписал бы тех болтливых трепачей. А утречком – на допрос. И навесил бы на них за пустой, как ты говоришь, треп – нехилую статью за оскорбление президента, за призыв отказа от службы, могли бы даже впаять за модный нынче, экстремизм. Что скривился, не веришь? Ну, это ты зря, в жизни бывает всякое случается… Ну да бог с ними, с этими болтунами, сейчас у нас с тобой о другом речь. Вадим Петрович, ты не находишь, что разговор между нами какой-то малоприятный для нас обоих? Будто, мы специально вываливаем друг на друга накопившееся раздражение…

«Варшавянка» смекнула, что адмирал, похоже, готов пойти на попятную. Хитрый мужик, далеко пойдет.

– Сие нехорошо, совсем нехорошо. Ведь тебе же в поход идти, а это означает, что ты должен быть полон оптимизма, бодрости, решительности. Так что, давай мириться. Заметь, это я – адмирал, первым примирение предложил. Цени! Короче, извини меня за мою несдержанность, но и ты свой язычок попридержи, больно остер он у тебя. А насчет денег… насчет денег что-нибудь придумаем, флотские финансисты обещали кое-что подбросить, если, конечно, деньги в пути где-нибудь не потеряются.

– А что, может и такое случиться?

– У нас сейчас все может произойти, а уж пропажа денег стала привычным делом. Но ты экипаж обнадежь, можешь от моего имени пообещать, что в случае успешного выполнение задания, твоя лодка первой на базе получит деньги. Первыми! Но учти: в случае успеха! Но если, не дай бог проколитесь, то извини – в порядке очереди, – улыбаясь, пошутил адмирал, затем добавил: – А если деньги вдруг не дойдут, опять же, извини – останутся почетные грамоты, благодарности, отпуска матросам и старшинам. Видишь, Вадим Петрович, я перед тобой откровенен. Ну как, согласен?

«Какой прок экипажу от этих бумажных грамот? – скривилась „Варшавянка“. – Красивые, нарядные – не спорю. Но только и всего. Говорят, у боцмана Петровича вся стена в квартире ими оклеена. Адмиралу надо было бы пообещать команде что-нибудь посущественнее, типа ордена или медали, люди любят яркие побрякушки». Кажется, в том же направлении думал и командир.

– Согласен… но не совсем. Я бы от ордена не отказался, пригодится.

– Ого! Однако, запросы у вас, товарищ капитан второго ранга. А знаете, как это называется – вымогательство.

«Варшавянка» не поняла: то ли адмирал сердится, то ли он шутит; спасибо еще, что не психанул – улыбнулся хитро, лишь уголком правой стороны рта.

– Ой, извините, товарищ контр-адмирал, не знал. – Похоже, подыграл адмиралу командир. Однако, дальше, кажется, он палку перегнул. – Я подумал, раз лодка идет на выполнение ответственного государственного задания, идет к черту на кулички с наполовину необученным экипажем, с незаконченным ремонтом – то это разве уже не есть подвиг?

– Опять ты за свое?! – переходя на «ты», болезненно поморщился командующий базой. – Ты мне это брось! Орден ему пригодится! Сейчас не война, чтобы за один поход орденами-медалями разбрасываться. Загнул тоже мне – подвиг! Жирно не будет? И где ты только такого нахватался?