Сергей Прокопьев - Иго во благо

Ехал к дочери в Пермь, вёз мёд, подарки. Помогал дочери деньгами, та строила квартиру. Человек в здоровых житейских хлопотах. У самого квартира в Екатеринбурге, дом в деревне, где живёт с весны до осени, там у него ульи, омшаник для зимовки пчёл.

Угощал мёдом, очень вкусный, рассказывал.

С таким попутчиком ехать легко и интересно.

О втором мужчине так не скажу. Он усиленно звал меня в ресторан:

– Пойдём, посидим, поговорим.

Геной звали.

В ресторан идти не было никакого желания. Пить не собирался, Гена мечтал добавить.

Лётчик с рестораном сразу его отшил:

– Не пью и тебе не советую!

От лётчика Гена отстал, меня всё тянул.

О себе рассказал, что едет в Тюменскую область, там у него жена, две дочки, одной восемь лет, во второй класс пойдёт, второй четыре с половиной.

– А знаешь, – говорил, – как сердце тает, когда тебя девчонки встречают. Приедешь с поля на тракторе, они выскакивают за ворота, на шею тебе кидаются, облепят: «Папка, приехал!»

Вскользь вырвалось, никому наши поля не нужны больше. Работы не стало, он запил.

Несколько раз выходил из купе, искал компаньона в ресторан. Поиски не давали результата. Возвращался в купе. Пожаловался мне:

– Представляешь, в роду из мужиков я последний. Полгода назад дядька погиб, на стройке кран упал, его придавило. До этого племянник на машине разбился. Всё, я последний остался.

Ехал к жене в Тюмень налаживать отношения. Она не выдержала его пьянства, безденежья, в деревне для Гены работы не было, собрала детей и уехала в Тюмень к родителям.

– Буду работать, – говорил. – В Тюмени нефтянка, там работы навалом. А я механизатор широкого профиля, на любой технике могу.

Слушал его из вежливости, с одним желанием, скорее бы снова куда-нибудь ушёл. Опять начинал тянуть в ресторан.

– Гена, – скажу, – да пойми ты, мил человек, не хочу туда. Поесть я здесь поел, пить не буду.

– Просто посидишь со мной, кофе попьёшь, поговорим.

Выйдет из купе, в коридоре с одним постоит, к другому подойдёт. Никто не желал разделить с ним ресторанную трапезу. Народ в вагоне ехал солидный, в возрасте.

Один Гена почему-то не шёл в ресторан. Ему нужен был напарник, скорее всего – собеседник.

Не запомнил, какая была остановка. Поезд набрал ход, вдруг стук в дверь, заходит проводница, милиционер, спрашивают:

– Где ваш попутчик?

Я ещё подумал, ну вот, нашёл приключение на свою пьяную голову, нет бы, лечь да спать. Всё оказалось серьёзнее. Гена помыкался, помыкался, никого не нашёл, кому душу излить, увидел открытую дверь в купе проводников, открытое окно. Вагон был старой конструкции, где окно отпускается вниз. Гена парень субтильный, встал на столик и в окно на полном ходу выбросился.

Милиционер достал его чемодан, открыл, сверху лежали детские ношенные туфельки. Видимо, старшей девочки. Игрушка новая, надо понимать, в подарок вёз…

Если бы Гена душу мне выложил, возможно, всё получилось по-другому. Да государство его бросило, поля его заросли. Но и я не помог участием. Как Господь говорит в Евангелии: «…ибо алкал Я, и вы не дали мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня; был странником, и не приняли Меня; был нагим, и не одели Меня; болен и в темнице, и не посетили Меня».

Не сделали одному из нуждающихся меньших, а значит, Господу.

Господь промыслительно показал мне две вещи. Ко мне в купе садятся два человека. У лётчика, два сына и дочка, он едет к дочке. И у меня два сына и дочка. Я могу нормально развиваться, жить по законам Божьим, заботиться о семье, и у меня всё будет хорошо в жизни. Второй вариант, я продолжаю раздваиваться между двумя Маринами, идти этим путём… В конечном итоге… Почему Гена выбросился? Он реально понимал – в Тюмени его не ждут. Не верил в то, что говорил мне, да и другим: жена его примет, они помирятся. Понимал, приедет, а ему от ворот поворот.

Все пути были перечёркнуты.

Моя жена пошла в церковь, когда я пустился во все тяжкие, тогда как Нина Соловьёва, оказавшись в подобной ситуации, запила.

До армии я серьёзно занимался в «Динамо» борьбой. После армии снова вернулся в спорт. В Омск только-только пришло каратэ, на то время экзотика. Появились первые тренеры. В эту волну я попал. Вадим Соловьёв на полгода раньше начал заниматься, но я его догнал. Выступали в разных весовых категориях, однажды сошлись. Я хоть и выиграл, но зуба лишился…

Он лидировал в категории до семидесяти килограммов, я – до восьмидесяти. В то первенство «Динамо» Вадим победил в своей категории, я – в своей. Начались поединки на абсолютного чемпиона. Мы с Вадимом сошлись. Работаю с ним… У Вадима была мощная ударная техника, а мне главное в борьбу перейти. Боролся он хуже. Я его переигрываю, но пропускаю удар маваши – ногой. При падении делаю вид, что поскользнулся. Есть такой трюк. Мне судьи поверили. Вадиму дают вазари, не иппон – чистая победа, а малый балл. Я чувствую, у меня под зубами косточки. Часть зуба он мне просто отколол. Мало того, что зуб повредил, оказывается, это был нокдаун. Я не сразу понял, что к чему, тем не менее бой довёл до конца и по очкам переиграл Вадима. Его убирают, мне ставят нового, тоже легче меня. Переиграл его, ещё двух или трёх. И вдруг сознание меркнет, я куда-то отъезжаю… Очнулся на скамейке, сижу спиной к стене… Ничего не могу понять. Где я? Что я? Передо мной кто-то бегает, прыгает в белых кимоно. Делаю глубокомысленный вывод – это наш спортзал. Дальше веду расследование – где находятся двери? Ага, вон они – на месте. Всё правильно. Интересно, задаюсь вопросом, на чём я сюда мог приехать? Сам себе отвечаю: скорее всего, на автобусе. На каком автобусе? С Амурского посёлка ходит «пятьдесят первый»…

Тяжелейший нокдаун перенёс на ногах. И зуб потерял.

Вадим был чемпионом России по рукопашному бою. Я на тот период от активных занятий спорта отошёл. Закрутила работа на заводе, был всплеск организаторских способностей. Провёл первую безалкогольную комсомольско-молодёжную свадьбу, возглавил молодёжный жилой комплекс, проводил соревнования «Весёлые старты». При этом шёл рост по карьерной линии, а ещё семья, дети. Сейчас удивляюсь, как успевал, как на всё хватало.

С Вадимом пересекались изредка, а потом, как сыновья подросли, я снова вернулся в спортзал, уже с ними. Мы с Вадимом сошлись семьями. Жена у него Нина, хорошая женщина, девчонки-двойняшки. Подшучивали друг над другом: у вас невесты, у нас женихи. Как делить будем, какому жениху какая девчонка? Хоть жребий бросай – не различить, где Даша, а где Наташа. У Соловьёвых был маленький бизнес, попросту говоря – киоск, торговали порошками, химией. Занималась этим Нина. Вадим работал тренером.

Я развернулся с мебельным производством. Для салона арендовали помещение в самом центре города. В доме, в котором в пятидесятых годах любители организовали первую в Омске телестудию. В советское время на первом этаже работало кафе, потом помещение забросили, его облюбовали бомжи. Мы бывшее кафе отремонтировали, отделали и в результате получили отличный салон.