Сергей Миронов - По мотивам того, чего не было

Едва фуникулер тронулся, из салона начали доноситься неизменно сопутствующие школьникам звуки: звонкий детский смех, нечленораздельные выкрики, включенная на чьем-то телефоне паршивая современная музыка. «Нічого, з цими сопляками розберуться самі пасажири», – подумала Людмила Петровна и принялась вглядываться в медленно приближающийся вагончик.

Шум усиливался. Видимо, Людмила Петровна переоценила пассажиров, которые стоически терпели детские шалости. Да ей и самой было не до примитивных развлечений малолеток. Пожалуй, рейс так бы и докатил до логического завершения, если бы к шуму не добавилось раскачивание вагона, явившееся следствием устроенных в салоне танцев. Людмила Петровна не выдержала. Схватив микрофон, она прорычала: «Ану, заспокоїлись мені там!», – с таким остервенением, что до конца рейса в вагоне не было слышно ни звука.

На обратном пути Екатерина Михайловна улыбалась какой-то незнакомой улыбкой – не то таинственной, не то злобной. Петровна почувствовала, что эта история добром не кончится и была, как оказалось, права, ибо в ожидавшем ее послании было вот что:

Когда я вышла из парадного, Плотницкий меня уже ждал. (И откуда он узнал мой домашний адрес? Не ты ли ему сказала?) Как оказалось, он и не собирался отвозить меня на работу! Он пригласил меня пообедать, так как якобы ничего не ел, и раз уж мы вот так случайно встретились (Тоже мне – «случайно»! ), то мы можем перекусить вместе. Уже бегу… Жди продолжения!

В душе у Людмилы Петровны творился сущий ад. Злость и боль разрывали на части ее одинокую душу, а обида душила мертвой хваткой: обида на жизнь в целом и на Игоря Яковлевича в частности. На жизнь за то, что на личном фронте у нее не складывалось, и вот уже семь лет она просыпалась в постели, подогретой лишь собственным телом; а на начальника за то, что он за ней никогда не заезжал и обедом не угощал. Женщина вывела на листочке три буквы: «ж», «д», «у», и вышла.

«Как же так?», – спрашивала себя весь путь вниз Людмила Петровна. Она ясно и далеко не один раз давала понять начальнику, что готова и, более того, страстно желает изменить формат их отношений с сугубо профессиональных на более интимные, но Плотницкий словно бы не замечал намеков. Годами их отношения пребывали в одном и том же виде, и это здорово било по женскому самолюбию. До недавнего времени Петровна успешно объясняла этот феномен тем, что с Игорем Яковлевичем что-то не так и настоящие леди его не интересуют, однако последние события разрушили эту теорию. От этого было горько и хотелось кричать.

За размышлениями Петровна не заметила, как снова оказалась наверху. Нехотя она отправилась дочитывать историю, которую на самом деле дочитывать ей совершенно не хотелось.

Он отвез меня не куда-нибудь, а в «Макдоналдс» (На секундочку!), и сказал, чтобы я выбирала все, что душе угодно: он угощает. После обеда я хотела ехать на работу, но Яковлевич сказал, что если я опоздаю, ничего страшного не случится и выговор я не получу, потому что он – мой начальник. К тому же мы смело можем сказать, что проясняли некоторые аспекты управления фуникулером. Ну, ты можешь себе такое представить, а?

Представлять такое, как и любое другое, Людмила Петровна не могла и не хотела. В ее голове вовсю хозяйничали смутные предчувствия того, что и этим дело не кончится, а впереди ожидают еще более удручающие новости касательно того, как эта гадина в рабочее время развлекалась с шефом. « Здорово!», — написала в ответе раздосадованная машинистка и вернулась в кабину.

Пожалуй, если бы это было в ее силах, Людмила Петровна гнала бы фуникулер во весь опор, лишь бы поскорее завершить эту историю, каждая новая подробность которой оставляла глубокий шрам на сердце совершенно этого не заслужившей женщины, за всю свою жизнь так и не познавшей настоящей любви. В отношениях с мужчинами Людмиле не везло. Манифестацией этого невезения явился брак с неким Николаем. Почти каждый день по пути на работу Людмила Петровна пересекалась с Колей, попутно перекидываясь с ним парой-тройкой слов то о том, то о сем, потихоньку узнавая его, давая узнать себя. Все случилось настолько естественно и стремительно, что ни Коля, ни сама Людмила Петровна не поняли, как начали сожительствовать. Жить с мужчиной Петровне скорее нравилась, да только счастье продлилось недолго, и теперь единственным, что осталось от брака, были тонкое обручальное колечко, соответствующая запись в паспорте и время от времени приходившие по почте открытки, в которых супруг рассказывал красочные истории о заморских странах, которые посещал в качестве матроса на сухогрузе.

Оператор Нина Сергеевна, казалось, была при смерти. Именно такое впечатление производило ее красное лицо. Очевидно, что в истории случился экстраординарный поворот событий, и, получив тетрадь, Людмила Петровна поняла, какой именно.

Ты бы знала, куда он меня повез! Никогда не поверишь! Я бы дала тебе три попытки отгадать, но, боюсь, тебе не хватит и тысячи! Это просто уму непостижимо, скажу тебе! Игорь Яковлевич, вот умора, потащил меня на кладбище! На могилу своих родителей. Ты вообще можешь себе такое представить? Плотницкий в рабочее время забрал меня из дому, накормил за свой счет в «Макдоналдсе» (!), после чего потащил на могилу своих родителей! Сможешь угадать, зачем?

С большим трудом Людмила Петровна вывела: «Не маю жодної гадки» , – хотя где-то в глубине души у нее уже имелся ответ на этот вопрос. Верить в происходящее она не хотела, до последнего надеясь на то, что все это какая-то шутка, розыгрыш или просто недоразумение. Однако несчастной, с большим трудом сдерживающей слезы женщине было не до шуток: все складывалось настолько плохо, что хуже и не придумаешь.

По пути вниз улыбаться не пришлось – с озабоченным видом Михайловна с кем-то беседовала по телефону. А вот при подъеме чуть было не случилось нечто ужасное. Людмила Петровна и сама не поняла, откуда у нее взялись силы не выпрыгнуть из окна и, вскочив в проезжающий мимо вагончик, не совершить пугающее своей жестокостью убийство. Такой наглости она не ожидала даже от этой подлой душонки: в момент, когда они были буквально на расстоянии вытянутой руки, эта сволочь с улыбкой от уха до уха показала сверкающее золотое колечко на безымянном пальце левой руки. В одно мгновение самые страшные кошмары Людмилы Петровны стали явью.

Читать новое письмо было не обязательно – и так все ясно. Но чтобы не дать Нине Сергеевне лишнего повода для радости, Петровна вынуждена была это сделать:

Никогда бы не подумала, что Плотницкий такой безнадежный романтик! Он подвел меня к могиле и представил своим родителям так, будто они живые, а потом плюхнулся на колени и заорал, что в их присутствии хочет сделать мне предложение руки и сердца!