Александр Мирлюнди - Минотавры за кулисами

– Владимир! – протянул руку «Маяковский».

– Лиля! – представилась Ира.

– Осип! – назвал себя Анри.– Ну что, будем жить вместе?

– Я не против, – вяло согласился поэт, – только у меня жена совсем охуела. Если меньше трех тыщ приношу за день, пить запрещает. Где, говорит, сволочь, твои принципы? А мне похуй… У меня, как у Агутагавы, нет никаких принципов, а есть только нервы. Дайте сто рублей и фотографируйте сколько угодно. Или хотя бы пива купите!

Зашли в кафе. Купили три кружки пива. Одну дали «Маяковскому».

– Вы жирафа не видели? – с надеждой спросила Ира.

– Кого я только, блядь, не видел! -сказал поэт, рыгнул и поставил пустую кружку на столик.

Поиски продолжались.

Возле фонтана напротив Большого театра у Иры от нервов и расстройств заболела нога. Генрих, как настоящий рыцарь, нес Иру на руках до Красной площади, где нога, слава Богу, прошла.

Но и на Красной площади их поджидало разочарование… Они несколько раз обошли собор Василия Блаженного, зашли в ГУМ… Нигде жирафа не было… Но была еще надежда на Мавзолей.

Отстояв большую очередь, Анри и Ира торжественно вошли в полутемное помещение…

– Отвечай, сукин сын, где жираф? – грозно спросила Ира у лежащего за стеклом тела.

Ответа они, увы, так и не получили…

На Тверской Ирина сказала, что силы покидают ее, и предложила ехать в зоопарк, чтобы получить «более четкие инструкции и координаты». Что за инструкции и координаты, Анри понятия не имел, но поймал такси.

В зоопарке Ира первым делом повела Анри на «место преступления», сказав, что беглец или воры оставили следы и улики, за которых можно зацепиться.

Анри был в зоопарке первый раз, отвлекался то на какого-то моржа, то на тигра-альбиноса, то на птицу-секретаря и удивлялся, откуда так хорошо Ира знает топографию данного живописного места.

Не доходя до вольеры с жирафом, Ира закричала от радости. В вольере, что-то жуя и улыбаясь, стоял жираф!

Сил на проявление эмоций уже не было… Анри и Ира медленно сели на тротуар и заплакали… К ним подходили, спрашивали, не помочь ли чем, они поднимали головы с радостными заплаканными лицами, улыбались и снова плакали. Люди, словно разделяя их радость, что жираф вернулся, тоже улыбались и отходили…

Затем Анри и Ира долго молча ходили, взявшись за руки, по зоопарку, проверяя, все ли животные на месте.

Все животные, вроде, были на своих местах…

Вдоволь накатавшись на троллейбусах, уже на закате приехали на Электрозаводскую. Ира, зардевшись, протянула Анри подарок – украденный в общественном транспорте молоточек для разбивания окон в экстренных ситуациях. Анри был польщен. Польщен и, как-ни странно, в чем-то обижен. Обижен на то, что не он до этого додумался…

До общаги пошли пешком. Ира сняла босоножки, с наслаждением наступая и ощущая неостывший, теплый асфальт босыми ногами. Во дворе большого сталинского дома маленькие девочки, чуть перепрыгивая из квадратика в квадратик, играли в классики круглой коробочкой из-под леденцов. Взвизгнув, Ира тут же присоединилась к ним, уставше и тяжеловато скача от цифре к цифре. Анри стоял в стороне и как-то бесстрастно глядел на эту картину. Поиски жирафа изрядно поели финансы. Денег было очень мало. На вино хватит. Не более. Оставалась какая-то еда в общаге. Консервы… Ох, консервы…

Какая-то женщина крикнула кому-то с балкона. Почти ту-же с футбольной площадки-коробки откликнулся нетерпеливый мальчишеский голос. Они стали перекрикиваться-переругиваться в застывшем безветренном густом воздухе последних августовских дней, где уже ощущалась предучебная суета, широко открытые от ожидания непонятно чего глаза первоклашек, цветы, хохот старшеклассников, стайки студентов на бульварах.

Сзади кто-то открыл окно, и через мгновение запахло чем-то невероятно вкусным. Анри под смех Иры и девочек медленно повернул голову.

На подоконнике первого этажа сталинского дома, находившегося чуть ниже второго этажа обычных панельных домов, стояла большая тарелка, с горкой наполненная кусками дымящейся золотистой жареной рыбы, с до дури волнующим и потрясающим запахом.

Под окном стояла деревянная стремянка. Очевидно, маляры работали в подъездах и оставляли ее на ночь на улице. Ну, кому нужна заляпанная краской деревянная большая стремянка?

Как говорится, в жизни всегда есть место подвигу. Обычно, это минуты спонтанные, когда человек, окутанный порывом чего-то великого, совершает совершенно невероятные поступки. Например, бросится в огонь, и вынесет оттуда на руках плачущего ребенка. Возьмет домой поломавшего ногу щенка. Или хотя бы, найдя дорогой смартфон, не выбросит сим-карту, присвоив смартфон себе, а благородно дождется звонка хозяина, возьмет трубку и гордо спросит, где удобно встретится, чтобы отдать гаджет…

Именно такая минута наступила в жизни Анри. Не раздумывая, он белкой вскочил на стремянку. От его энергии полуоткрытое окно, шурша тонкой занавеской, открылось внутрь полностью.

Генрих почемуто не подумал, что внутри жилища могут быть люди.

А они, тем не менее, там были.

Первым делом Анри увидел стену над маленьким кухонным столом, почти до потолка завешенную сувенирными расписными разделочными досками. Гжель, хохлома, палех, неизвестные Генриху техники. На одной из досок Анри успел заметить Волка в шлеме на мотоцикле из мультфильма «Ну, погоди!», а на другой-черно-белого Марлона Брандо из фильма «Крестный отец».

В углу кухни, жаркой от комфорки и электрического света, над раковиной склонилась пожилая женщина со сковородой, в которую била вода из-под крана, и с кудрявым от пены ершиком в руках. Над ней желтел запотевший изнутри от пара прямоугольник окна в ванную комнату. Дверь в ванную в коридоре была открыта, из нее раздавалось тарахтение стиральной машины. Спиной к коридору, близоруко щуря большие глаза, в косметической маске, делавшую ее похожую на мумию, стояла невероятно худая и вытянутая, словно готическая башня, девушка с остроконечно завязанным полотенцем на голове, делавшую её еще выше. В разрезе между двумя маленькими грудями, спрятавшимися за фалдами халатика, стекали капельки испарины.

Надо было что-то делать. Анри смутился. Но представленное на мгновение поражение, что он предстанет перед Ирой с пустыми руками после того, как он уже прыгнул за добычей, придало ему сил, вдохновения и воздуха.

– Погода превосходная… -медленно, с чувством сказал Генрих, поднял голову к желтоватому потолку и горько-горько продолжил. – Брат мой, страдающий брат… выдь на Волгу, чей стон…

Пожилая мама выпрямилась, став ненамного ниже дочки, и с удивлением посмотрела на Анри, а затем широко по-доброму, улыбнулась.

«Надо линять отсюда!», -с ужасом подумал Анри, и вцепился руками в тарелку с рыбой.