Александр Новиков - «Самокатчик»

– Это почему?

– Дык улетим!

– Ну-ну. А если нет?

– Всё равно не придётся. Эту парашу, – он кивнул на тарелки с варёной капустой, – я есть не намерен. А белого хлеба и чая нам никто больше не даст. Этот повар уже через полчаса выяснит, что я совсем не их земляк. Ну и сам понимаешь. Они только своих поджаливают.

– Да знаю.

– Вот и давай быстрее заканчивать и уходить отсюда, пока прокатило.

Когда ребята возвращались из столовой, то заметили, как в неширокие ворота КПП входила очередная партия «дембелей». Рослые, как на подбор, парни в наглаженной, будто с иголочки форме, с расписанными латексом и покрытыми лаком чемоданами в руках. Они не вошли, а почти ворвались на пересыльный пункт, громко разговаривая, иногда смеясь и с любопытством выискивая глазами стоящий наверняка где-то здесь самолёт, который должен домчать их до родительского порога.

«Бедные, – при виде их подумал Санька, – чему радуются? Полетят же только после нас!»

Вернувшись к своим, Санька и Вовка застали их дремлющими у чемоданов. Присоединились, с глубокими вздохами опустившись на осточертевшие нары. Потянулись томительные часы ожидания.

Часа в три пополудню в лагере произошло всеобщее оживление. Только что, преодолев сложные погодные условия, один за другим на аэродроме Фалькенберг приземлились два воздушных лайнера ТУ-154.

Значит, можно летать! Значит, сейчас пойдут рейсы!

У палаток стали появляться озабоченные офицеры. Проверяли по спискам команды, составленные для посадок на борта. Выясняли, кто и куда летит. Рассерженно орали, а иногда крепко матерились, если кого-то не было на месте и его долго не могли отыскать посланные во все концы пересыльного пункта друзья или земляки.

Увольняемые охотно покидали палатки, строились для проверки, сыпали весёлыми, остроумными шуточками. Иногда всеобщее недовольство возникало и выплёскивалось на тех, кто опаздывал в строй. Всем казалось, что они уже через минуту-другую взойдут на трап самолёта, и только тот, кто опаздывает, задерживает, оттягивает эту счастливую «минуту-другую». И они волновались.

Вот уже замер весь пересыльный! Затаили дыхание «дембеля», приоткрыли рты, устремили взгляды на взлётную полосу. А там прошедший техническую проверку и дозаправку разгоняется, набирает скорость и отрывается от бетонного покрытия красавец ТУ-154. Маячат в иллюминаторах головы и машущие руки счастливчиков. Удаляется всё выше и выше, пронзает тучи и клочья вновь сгущающегося тумана самолёт, уносящий их к родному дому.

«Ура! – думают те, кто ещё на земле. – Скоро и мы полетим»!

Меж тем на взлётной полосе слышен рёв двигателей разгоняющегося для взлёта второго «полтинника».

Быстрее заколотились сердца «дембелей». Смотрят они во все глаза, пытаясь разглядеть мельчайшие детали предстоящего им полёта. Но самолёт почему-то уже слабо видно… Проклятый туман вновь окутывает небо, лес, взлётную полосу, ангары и здания…

Через полчаса пересыльный опять полностью погружается в сырую, водяную пыль. Все разговоры и шум постепенно стихают. Не находя слов для того, чтобы выразить возмущение, увольняемые, понимая, что рейсы на сегодня закончены, возвращаются на места в палатках. Иногда эти места оказываются заняты. По этому поводу возникает грубая ругань. Кое-где вспыхивают нешуточные конфликты, драки. Всюду царит нервозность. Самых разгорячившихся разнимают их же друзья, земляки, редко офицеры. Их по всему пересыльному видно всё меньше.

Вечер подкрался незаметно. Белое молоко тумана вначале слабо, но потом всё сильнее и сильнее стало разбавляться темнотой надвигающейся ночи. В палатки дали свет.

Саньке с ребятами в невероятной суматохе, после крушения всех надежд на скорый полёт, всё же удалось занять свои «старые» места на нарах. Некоторое время поражённые и ошеломлённые таким поворотом событий пацаны сидели совершенно молча. Вот только что, в мыслях, они уже взлетали в самолёте. На тебе, сорвалось! Снова оказались на нарах… Бред!

После тяжёлых вздохов и многозначительных взглядов часа через полтора всё ж заговорили.

– Нас больше и больше, – озираясь по сторонам, заметил наблюдательный Серёга.

– Это точно, – подтвердил Вовка, посмотрев через всю палатку на противоположный дальний вход.

– Палатка человек на пятьдесят, а тут все восемьдесят натолкалось, – поддержал разговор Игорь, осматриваясь, будто пытаясь пересчитать всех, кто находился в хилом помещении.

– Все наши, – констатировал Славик.

– Нет. С того конца слышал разговоры о Минеральных Водах, – опроверг Ваня. – Кучкуются с теми, которые были у столовой.

– Уроды, – сквозь зубы выцедил Игорь.

– Да ладно, их там много уже, – покосившись в дальний угол палатки, спокойно сказал Вовка.

– Взгляды у них недобрые, – подметил Санька. – Ну, чего теперь…

Снова все замолчали, понимая, что всё сказанное было не просто так. Раз есть где-то рядом недобрые взгляды, значит, там могут, и наверняка будут, замышляться недобрые дела. А это плохо. Лишние проблемы. А зачем они? Домой надо ехать. Домой!

Ужинали поздно. Продукты, купленные на последние деньги, решено было разделить с расчётом, чтобы осталось что-то пожевать на утро. Так и сделали. Поели тушёнки с хлебом, запили лимонадом. Консервы, булочки и пара бутылок лимонада – на утро. Маловато, но всё-таки жить можно – не на голодняка!

Закурили купленные Ваней «гражданские» сигареты. По очереди стали кашлять.

Заговорили:

– Вот так дела!

– Прикурились к «Гуцульским», «Охотничьим» да «Северным»…

– Дожились, что от нормального табака кашлять стали!

– Ещё не до того тут доживёшься!

– Ванёк, аккуратней с сигаретами, чтобы до завтрашнего полудня хватило…

– Да завтра точно улетим…

– Сплюнь! – И дальше, и дальше, и дальше. Вели беседы ни о чём и о чём-то, курили, потом опять вели беседы.

Свет ещё горел, а ребят уже охватывала непонятная полудрёма. Может, потому что сегодня пережили трудный день, испытали стресс. Воочию увидели, как отрывается от земли и взлетает в небо самолёт. «Дембельский» самолёт!

Перед самым «отбоем», разделившись по трое, сходили в туалет. Сначала одни, после другие. Обошлось. И то хорошо. Почти все обратили внимание на всяких тёмных личностей, шнырявших по палаточному лагерю. Заключили, что ходить ночью небезопасно даже по трое. Впрочем, без чемоданов можно. Хотя есть риск лишиться значков и испортить парадку. Но куда денешься?

На том и закончился ещё один тяжелейший день пребывания Саньки Голикова и его товарищей на пересыльном пункте.

Может, последний день?