Евгений Кузьминов - У Ш Е Л Е Ц

Выписался я из больницы и не знаю зачем, рассказал жене, какой мне сон привиделся после наркоза. Та мне ничего не ответила, только посмотрела на меня как-то странно, как тот врач в больнице. Рассказал я свой сон еще нескольким друзьям и у всех та же реакция. А времена тогда были, сам помнишь какие, все были атеистами и понял я, что лучше такие сны никому не рассказывать, а то сочтут еще душевнобольным. Так собственно и вышло, только значительно позже, когда мы разводились. Моя бывшая супруга вызвала специальную бригаду, а я как раз с похмелья сильного был, думал, что она меня кодировать собралась. Врач, молодой такой, но вежливый, обходительный, спрашивает: «Чертей, мол, случайно не видели во сне или наяву? А я, лопух, говорю, нет, чертей не видел, мол, только ангелов». Тут они с женой переглянулись, и врач ласково так говорит: «Мы сейчас вам укольчик снотворного сделаем, и вы немного поспите». Сделали мне укол, и проснулся я уже в психбольнице. Полежал, правда, я там не долго, врачи у них действительно квалифицированные, разобрались, выписали домой. Кстати, телефончик есть, хороший врач, и берет недорого. А дома-то у меня, оказывается, уже нет. Вот как бывает, Леша.

– Почему ты мне раньше этого не рассказывал, Петрович? – спросил Алексей.

– Потому и не рассказывал, и тебе не советую рассказывать свои сны кому попало, – ответил Петрович.

Друзья помолчали.

– Так я не понял про этих ангелов, – подал голос Алексей, – сон это был или нет?

– Не знаю. Да сейчас это и не имеет значения, – ответил Петрович, – только вот что меня долгое время мучило…

– Что? – спросил Алексей.

– Люди, которые были по ту сторону смерти и вернулись назад, обычно наделялись сверхъестественными способностями.

– Да, я тоже это слышал, – поддержал друга Алексей, – ну и что?

– А у меня-то никаких таких необычных способностей не прибавилось, вот что обидно, – вздохнул Петрович.

– Жалко, – искренне посочувствовал другу Алексей.

– А потом я понял, что есть.

– Что, есть? – не понял Алексей.

– Есть у меня такая особенность.

– Ну и в чем же она выражается? – заинтересовался Алексей.

– Да вот как раз в том, о чем ты говорил, – ответил Петрович.

– В чем же? – переспросил Алексей.

– А в том, что я могу спиртное потреблять в больших количествах и без ущерба для здоровья, – ответил Петрович, – только вот зачем меня наградили этим, я понять не могу. Лучше бы я экстрасенсом стал каким-нибудь или, на худой конец, математиком.

– А ведь верно, – сказал Алексей, – талант к этому делу у тебя огромный, все только удивляются.

– Ну вот, ты теперь, удивляться не будешь, – сказал Петрович.

– За это дело надо выпить, – сказал Алексей.

– Думаешь, надо? – грустно спросил Петрович, – тебе, когда на работу?

– А сегодня что у нас? Суббота? – спросил Алексей, – тогда завтра.

Но это не важно. Я сам себе голова, у меня начальников теперь нету.

Захочу, поеду на работу, захочу – нет. Вот так. Наливай.

Не успел Петрович взяться за бутылку, как раздался звонок в дверь. Петрович пошел открывать. Вернулся Петрович не один, а с Сергеем Сергеевичем Отрышко, председателем дачного кооператива, подполковником в отставке.

– Проходи, Сергеич, присаживайся, – сказал Петрович.

Председатель поздоровался с Алексеем, присел за стол и оглядел его содержимое.

– Пьете? – равнодушно спросил он, вздохнув.

– Давай с нами, Сергеич, – радушно пригласил Алексей.

К немалому удивлению друзей, Сергей Сергеевич, обычно и на дух, не переносящий алкоголя, молча, взял бутылку, отставил предложенную Петровичем стопку, а взял немытый граненый стакан. Наполнил его до краев и молча, не морщась, осушил. Выпив водку, он так же молча, поставил стакан, и стал меланхолично жевать кусок вареной колбасы, глядя куда-то в окно.

Друзья переглянулись в недоумении. Немая сцена продлилась несколько секунд.

Наконец, откашлявшись, подал голос Петрович.

– Что случилось, Сергеич? – спросил он.

– Что случилось? – равнодушно повторил председатель, – да ничего особенного.

Вот, почитайте эту бумажку, ребятки.

Председатель достал из кармана пиджака сложенный вчетверо лист бумаги и бросил его на стол.

Петрович поправил очки, развернул лист и стал его разглядывать. Качественная бумага, штампы госучреждений и синий чернильный росчерк внизу текста говорили о том, что бумага пришла из серьезной организации.

– Так, – сказал Петрович и стал читать содержимое послания.

– Госкомприроды доводит до вашего сведения… так… находится в природоохранной зоне… так… в черте водозабора… ага… Вам надлежит в пятидневный срок освободить занимаемую территорию… так… в случае неисполнения… подпись…

Петрович положил бумагу на стол, снял очки и принялся, молча растирать переносицу.

– Что это все значит? – наконец не выдержал Алексей.

– Что значит? – равнодушно ответил Сергей Сергеевич, подняв, пустую бутылку и, рассматривая ее на просвет, – а это значит, ребятки, что нас с вами просят убраться отсюда подобру-поздорову в пятидневный срок.

– То есть, как это убраться? – не понял Алексей, – наше садоводческое товарищество здесь уже двадцать лет, все разрешения есть…

– Были… – перебил его председатель, показывая, пустую бутылку Петровичу.

Петрович, молча, поднялся со стула и достал из холодильника полную поллитровку.

– Чего? – не понял Алексей.

– Были, – повторил Сергей Сергеевич, наливая водку в стакан, – были разрешения, а теперь как видишь, выясняется, что их уже нет. Вот такие дела, ребятки.

Председатель опорожнил второй стакан и потянулся к лежащей на столе пачке сигарет. Друзья уже не удивились, что некурящий председатель достает сигарету из пачки. Петрович автоматически протянул ему зажигалку. Сергей Сергеевич прикурил, затянулся сигаретой и закашлялся.

– Давно не курил, – сказал он, откашлявшись и утерев слезы.

– Ну и что теперь делать? – спросил Алексей.

– Что делать? Кобыле хрен приделать и за мерина продать, – грустно пошутил председатель.

Друзья опять переглянулись. Обычно таких шуточек они от Сергея Сергеевича не слыхали. Значит, дело было действительно серьезным.

* * *