Ольга Барсукова - Без тепла. Повесть

Ольга росла быстро, не доставляя родителям больших проблем. Ночью не плакала, спала крепко и спокойно, а днём хорошо сосала грудь матери, и тут же засыпала, улыбаясь во сне.

Мать успевала сделать все дела по дому, хлопотала и пела. Если Ольга не спала, то видно было, что она прислушивается к голосу матери, водит глазками по сторонам и радостно дрыгает ножками. При этом её беззубый рот растягивается в довольной улыбке.

– Певицей будет! – думала мать. – Мне не удалось, так пусть хоть она-то будет успешной.

(Это было благословение, а материнское благословение сильно и сбывается.)

Соседи по бараку удивлялись:

– Нин, у тебя всегда тихо в комнате. Где девчонка-то твоя?

– Да спит она! – отвечала мать.

– Вот умница! Чистый Ангел! – удивлялись они.

А поскольку все вокруг были неверующие, то Ангела представляли себе, как сказочного персонажа.

Когда Нина выносила дочку в одеяльце на крыльцо, соседи заглядывали под уголок и говорили:

– Смотри-ка, какая беленькая! Просто удивительно!

Ольге 8 месяцев. 1956 год

Первое слово у неё тоже было необычное.

Как-то принесла Нина девятимесячную дочку к врачу на осмотр. Когда они вошли в маленький тесный медицинскую кабинет, врач осмотрела девочку, послушала, спросила, как она ест и спит. Пока Нина рассказывала, Ольга сползла на пол и побежала. Врач остолбенела:

– Она у вас ходит в 9 месяцев? …И бегает?

Нина рассказала, что пошла дочь тоже рано – в 9 месяцев сделала свои первые шаги.

Она оставила её на минуту на полу, держащуюся за кровать, и отошла к печке. Поворачивается, а Ольга стоит рядом, покачиваясь! Нина обомлела. Девочка схватилась за материн подол, а то бы плюхнулась на пол. Врач сидела удивлённая и растерянная.

– Гад, гад! – вдруг закричала Ольга.

– Она ещё и говорит? А что это она говорит?

– Да, она и сама не знает. Лопочет просто! – поспешила ответить Нина.

Ей стыдно было признаться, что это её «ругательное» слово, которое часто вырывалось у неё, когда она что-то роняла, разбивала или стукалась о косяки тесных дверей. Часто ещё выскакивало у матери слово «гадство», дочка тоже, вероятно, запомнила его, но выговорить бы не смогла.

Мать покраснела. Она видела, что дочери передавались её собственные черты характера: раздражительность, вспыльчивость, ворчливость, но задержать или исправить этот процесс она не могла. Начинать надо было с самой себя, но она этого не осознавала.

– Гад, гад! Кричала девочка, колотя ручками по столу и счастливо смеясь.

– Иди сюда! – мать впервые дернула её за руку. – Замолчи!

Она схватила её в охапку и выскочила из кабинета, красная и рассерженная. Она торопливо одела её в коричневое бархатное пальтишко, повязала ей на голову тёплый пуховый платок, сама кое-как сунула руки в рукава пальто и выскочила на крыльцо.

– Вот опозорились, так опозорились! – сама себе тихо говорила Нина. – Что теперь офицерские жёны говорить станут? Нинка, мол, девчонку плохим словам научила!

Ей было очень стыдно. Она прикусила губы и молчала всю дорогу, пока несла дочку на руках до дома. Ольга, видя, что мать сердится, притихла и не лепетала.

Очень любила Ольга слушать книжки. Мать читала ей и днём, и вечером перед сном с шести месяцев, так что в 9 месяцев Ольга вдруг стала повторять за ней сначала отдельные слова на своём детском языке, а потом и фразы сказок Корнея Чуковского «Муха-цокотуха» и «Доктор Айболит».

Радости родителей не было предела. Они показывали при случае Ольгу соседям, просили её рассказать им сказочку. Когда она легко и весело «декламировала» пол-книги, они начинали смеяться и восторгаться её памятью и способностями:

– Как десятимесячный ребёнок может рассказывать сказки наизусть?

Это было загадкой! Хоть не все слова могла она выговорить, но всё было понятно!

Смысл слова «гад» Ольга поняла через три десятка лет, когда старенькая мама начала вспоминать и рассказывать её истории из её детства. Теперь она хохотала, вспоминая случай в кабинете врача:

– Представляешь, ты бегаешь малюсенькая и кричишь:

– Гад, гад!

А врач глаза вылупила:

– Что это девочка ваша говорит?

А это я так ругалась, когда всё из рук валилось, а ты повторила. Вот смех и грех!

Нина продолжала хохотать, находя теперь этот случай более смешным, чем стыдным.

Ольга задумалась:

– Смешного мало! – только она вдруг сообразила:

– «Гад» по-английски значит – Бог! Значит, я звала Бога?

Потрясающе!

Это ей понравилось. К тому же, её инициалы – первые буквы фамилии, отчества и имени были – Б. О. Г. Тоже Бог. Это что-то значило, только не пришло время всё это ей узнать.

Как только девочка открывала глаза, она говорила:

– А Оля встала!

Мать и отец улыбались. Почему так она говорила о себе?

– А Оля хочет кушать.

Мать стала учить её говорить:

– Надо говорить: Я хочу кушать.

– Ты хочешь кушать? – спросила дочка.

– Нет, не я, а ты хочешь кушать!

– Ты не хочешь кушать? А Оля хочет кушать!

Ничего не сумев объяснить, мать засмеялась и перестала переучивать её. До 4-х лет девочка таким образам сообщала свои желания, что вызывало у всех улыбки и смех.

ольге 2 года

Пока она маленькой девчушкой-веселушкой весело проводила свои детские дни в играх, в познании окружающего мира и себя. Самое интересное – «помогать» отцу. Она запомнила, как входила в большую комнату, отведённую под столярную мастерскую, где стоял верстак, а на полках лежали разные инструменты.

Отец давал ей в руки эти удивительные штуковины, называл их и рассказывал, что ими можно делать, как работать. В 4 года она запомнила, и сама могла рассказать, например, чем плоскогубцы отличаются от кусачек, где лежит фомка, как вставляется нож в рубанок, что такое «струбцины».

Отец любил и умел делать мебель. После работы или рано утром он всегда что-нибудь мастерил: то ставил кожаную заплатку на её дырявые валенки, то забивал гвоздики в материн стоптанный каблук, то подшивал на швейной машинке потёртые рукава военной формы.

Обычно Ольга топталась рядом, с интересом следя за всеми его движениями. Отец рассказывал, для чего нужна дратва, зачем натирать воском толстую нить, как пользоваться шилом. Все эти знания оседали в её умненькой головке и пригодились в дальнейшей её жизни, так как от бедности и скудности этой жизни, ей приходилось потом использовать все эти знания и навыки. Она была благодарна отцу за всё, что он передал ей в детстве, в таком юном возрасте.