Ольга Барсукова - Без тепла. Повесть

В комнате стоял собственноручно сделанный им шкаф, огромный, трёхстворчатый, с зеркалом посередине, покрашенный коричневой краской с бледными разводами под узор древесины.

На противоположной стороне комнаты стоял комод с тремя большими выдвижными ящиками. Передние стенки ящиков были выгнутой формы, поэтому он выглядел богатым и добротным. Этажерка с книгами казалась стройной и легкой, хотя тумбочка под ней была крепкая и массивная.

Обеденный стол в середине комнаты, им же изготовленный, был накрыт скатертью с розами, вышитыми матерью. Венские стулья были покупные. У отца не было подходящей древесины сделать такие же. Комната была чистая, светлая, просторная.

Ольга очень любила копаться в стружках под отцовским верстаком. Когда он проводил со скрипом рубанком по доске, золотые кольца падали на пол, на Ольгу, а она играла ими, раскручивая и скручивая, закапывалась в них, вдыхая смоляной запах, потом с визгом вылезая.

Отец не ругал её за шум, занимаясь своим делом. В конце работы она помогала отцу собирать стружки в холщовый мешок, и они относили его на огород или в курятник.

Отец никогда не сюсюкал с дочкой, а разговаривал серьёзно, как со взрослой, все объяснял. Поэтому Ольге так нравилось пилить, строгать, заколачивать гвозди, пока просто учась и играя.

Милее ребенка невозможно было найти во всём посёлке: круглолицая, розовощёкая, упитанная девчушка двух лет вызывала улыбки окружающих. Отец с удовольствием носил её по поселку на руках, направляясь по своим делам: то в штаб воинской части, где служил писарем и бухгалтером, то на почту, то в сельмаг.

По дороге, если был в форме, отдавал честь офицерам старшим по званию. Ольга тоже прикладывала ладошку к виску, отдавая честь. Тогда даже офицеры начинали смяться, а отец говорил:

– К пустой голове руку не прикладывают.

Ольга не понимала, но видела, что всем смешно, и смеялась тоже.

Гражданским при встрече Георгий подавал руку, и Ольга тянула им свою ладошку для рукопожатия и говорила:

– Дратути!

Так целый день она здоровалась с офицерами, солдатами, командировочными, подражая отцу.

Однажды отец ушёл в штаб, а мать попросила Ольгу подождать её на крыльце дома, пока она вынесет белье для сушки во дворе. Недалеко от дома стоял старенький военный грузовик. Из-под машины торчали кирзовые сапоги водителя.

Ольга обошла несколько раз вокруг грузовика, не понимая, почему дядя валяется на земле, заглянула под кузов, полезла туда, пригнув кудрявую головку.

– Девочка, ты куда лезешь? – испугался шофер

– Тачу!

– Что тащу?

– Тачу!

– Ничего не тащи, вылезай отсюда! Ты мне мешаешь!

– Не тачу!

– Вот и не тащи, а вылезай!

– Тему?

Водитель разозлился и громко закричал:

– Женщины, чей ребёнок? Под машину ко мне залез!

Нина выскочила на крыльцо с тазом мокрого белья.

– Ольга, вылезай сейчас же! Не мешай дяде!

Она наклонилась до земли, заглядывая под грузовик. Ольга сидела на коленях возле водителя.

– Тему?

– Иди сюда! Дядя работает.

– Тему?

– Ох, – крякнул водитель, – что это за ребёнок? Что это она всё время говорит «тему» и «тачу»?

– «Тему» это «почему», а «тачу» обозначает «хочу».

– Да, – он стёр пот с лица, – любознательная девочка. А чья она будет то?

– Я мамина и папина, – гордо ответила Ольга.

– Федора Георгиевича дочка.

– Горгий фёдоч и Нина Спановна, – повторила радостно девочка.

– А, знаю, – уважительно отозвался водитель, – Значит, и дочка такая трудолюбивая будет, как и её отец.

Эти слова были приятны Нине, и она сказала:

– Вы уж извините её, любопытная она очень, любознательная. Она у нас «Муху-цокотуху» и «Доктора Айболита» наизусть знает!

– Да, смышленая какая! Ну и дети пошли!

Шофер удивлённо махнул рукой и полез под машину.

Нина взяла таз на одно бедро, дочку за руку и пошла в дальний угол двора, где были привязаны бельевые верёвки. Она развешивала постиранное бельё, а Ольга подавала и приговаривала:

– Мами, папи, Оли.

– Умница ты моя, – умилённо говорила мать, – Ангелочек ты мой светлый!

Жизнерадостность и веселье исходили от неё. Во всех играх, делах, в помощи матери она находила удовольствие.

Как-то раз осенью она одела Ольгу для прогулки на улице, велела выйти на крыльцо и подождать, пока она наденет пальто. Нина заглянула на кухню. Там в большом медном тазу закипало варенье из ранеток, которые мать передала им из Читы. Коричневая пенка поднималась выше краёв таза. Нина убавила огонь в фитиле керосинки, помешала варенье деревянной ложкой, попробовала. Знакомый и любимый с детства вкус! Минут через десять она стала надевать пальто.

На пороге коридора она столкнулась с Ольгой, которая вела в дом незнакомого мужчину в гражданской одежде.

– Мама, к нам готи! – радостно сказала Ольга.

– Гости? – растерянно переспросила Нина. – Ну, проходите, садитесь.

Ольга стала тащить незнакомца в комнату:

– Дядя, иди, будем сяй пить.

Мать смущённо теребила платье.

– Понимаете, я командировочный, в штаб приехал, а девочка на улице ко мне подбежала, поздоровалась, в гости позвала. По дороге она мне рассказала, что отца зовут Георгий Фёдорович, а вас – Нина Степановна, и что отец в штабе работает.

– Так вам в штаб надо? – догадалась Нина. – Мы вам с дочкой проводим! Чаю хотите?

– Извините, я спешу.

– Ольга, покажем дяде, где штаб?

– А сяй? – спросила она растерянно.

– Чай потом.

Они вышли на крыльцо и показали, в какой стороне находится штаб.

– Олечка, нельзя незнакомых людей в дом приводить!

– Дядю наю. Пася.

– Не знаешь! Паша – незнакомый человек.

– Наю, наю! – твердила Ольга.

– Ну, ладно, пойдём до почты дойдём.

На почте все знали Ольгу и любили. Она весело бегала от стола к столу, со всеми здоровалась за руку, открыто улыбалась.

Кто-то совал ей конфетку, кто-то гладил по головке.

– Ангелочек наш пришёл! – говорили женщины, – Поди, опять за книжкой новой пришла? Ты их уже наизусть все знаешь! Нина, вот здесь книгу стихов Маршака привезли. Будешь брать?

Нина всегда покупала для Ольги красивые, яркие книги. Они стоили дорого, но Нина денег не жалела.

– Чудная у тебя дочка! – говорили все улыбаясь, – Ангелочек!

Нина была счастлива! Она так давно, ещё с войны, мечтала о своём тихом семейном счастье, о своём доме, о ребёнке. И вот всё есть!

Кончилась страшная война, голод, разруха. Потихоньку страна восстанавливалась. Здесь, в Забайкалье, было спокойнее, чем на западе страны, где ещё только начинали восстанавливать разбомбленные города, бывшие под немецкой оккупацией, дороги и колхозы.