Array Сборник - Сборник лауреатов премии Владимира Набокова. Том 3

И мыслей жель [17] Жель (Жля) – образ женского доброго божества, символизировавшего выражение сочувствия, сопереживания, сострадания, смертной печали и скорби по умершим. Печальная женщина неземной красоты, одетая во все черное, – вестница смерти. , перетекая
из треугольников в квадраты,
приобретает холод Кая,
и льдов несчитанных караты,

и резь, и боль кровопусканья
из-под гвоздей распятья ржавых,
и панихиду отпеванья
под гогот истеричек бравых,

и обвивает шею плетью
из трав, утопленниц томящих,
и, прячась в подполе, под клетью
куёт калек живородящих…

Я эту муть верну обратно
к истокам мерзости обвальной,
пошлю приветствие приватно
всем для молитвы поминальной,

туда, где выросшие в сраме
погрязли в нечистотах мира.
Я выстою: в подлунном храме
мой ангел зрит, чтоб пела лира!

Ветра зубастая грива
травы полощет игриво
в омуте… Голая ива

бросила платьице наземь,
кинулась в воду в экстазе
с берега. Будто в проказе

небо. В нём тучи-наброски —
грязные пятна извёстки.
Грома удары хлёстки!..

Рваными бабьими юбками
тень от ореха… Обрубками
падают ветки хрупкие!!!

Рвётся, клокочет бездна!!!
Падает, корчась, с небес на
землю… Сама с её дна
я себя достаю…

А у нас с тобой затишье.
Между нами вновь ничья…
Я шагаю еле слышно
В одиночестве дождя,
В одномерности незримой,
В невесомости пустой,
Единицей, не коримой
Ни другими, ни тобой…

Вчера ещё тебя ждала,
Твой поцелуй, твои объятия.
А нынче взгляд свой отвела:
В нём холод неприятия.

Ни пульса, ни слезы во сне,
Ни сока сада спелого…
Мой милый, что ты сделал мне,
Что я – окаменелая?

Любовь – подарок дорогой —
Не каждому дарована.
Мой милый, сделал что со мной,
Что я разочарована?!

Небо чистое, как слеза,
Как бывают твои глаза —
Озёр голубей…
Полёт голубей,
Виденье стрекоз —
От боли вчерашней наркоз…

Душу пробило свинцом —
С языка твоего словцом —
Тетивы лука…
Слезой от лука
Умыла лицо?..
Снимала с пальца кольцо…

Я пыталась воскресить судьбу,
Возрождая внешние приметы,
Не учтя душевную борьбу,
Введшую на образы запреты…

И подмену распознала вмиг —
Только лишь соприкоснулись души…
Добровольно выбрала постриг,
Заточенье на клочочке суши…

И постилась… С горечью потерь
Разделяла жизнь на До и После…
Прошлое за мной закрыло дверь,
Будущее – не открыло вовсе…

Схиму одиночницы носить
Больше не желала – без зазрений
Я судьбу пыталась воскресить,
А она не терпит повторений…

Я – свободна!
(И этим, очевидно, угодна.)
Не надо бегать по магазинам, как злая сучка.
Карандаш долговечнее, чем авторучка
И холодильник, чрево которого не унять…
Не нужно в очередях стоять,
Чтобы вырвать чужое счастье,
Пусть даже на размер меньше или больше,
Что было лучше, потому что носилось дольше.

Ища выключатель, ощупывая стенку,
Как чей-то муж под столом чужую коленку,
Не нужно сомнамбулой впотьмах блуждать,
Чтобы успокоить ребёнка.
Сегодня не знают уже, что такое пелёнка

Со следами детского поноса…
Прилипший к руке навсегда утюг
С вертлявыми движениями гадюк
Уже не имеет такого спроса.

Не нужно стоять у плиты —
Доменной печи,
Да так, что вспухшие плечи
Уже не плечи,
А калачи
Или вздутые булки…
Сегодня у меня сплошные прогулки.
Свобода!
Вопрос лишь – какого рода?

Распну себя, чтоб не распяли
Моралью ханжеского «шика»,
Мечтой святош об идеале,
Читая стих «святого» лика.

Грешна, и грех даёт мне силу
(Хотела быть святой, безгрешной,
Но это значит – лечь в могилу).
А я желаю быть успешной.

А я желаю жить наотмашь,
Обнять весь мир любви крылами
И недвусмысленности роскошь
Поднять на щит, как жизни знамя.

Обрамляют июль георгины,
Медяки собирают деревья,
Завлекают кораллы рябины, —
Ранней осени признак преддверья.

Лето юное только зарделось,
Заманило своим ароматом,
Только птичье казачество спелось —
Осень ранняя просится сватом…

Незаметно крадётся по плюшу
Мха болотного ягодой спелой…
Осень ранняя просится в душу —
Я её не пущу дальше тела.

Зайди ко мне, мой друг, на огонёк.
Из прошлого припомним только радость.
Неправду говорят, что одинок,
Кто перешёл из молодости в старость.

Что – старость? Опишите её мне!
Когда душа волнуется при встрече,
Когда глаза и щёки как в огне —
Вмиг распрямляются и сгорбленные плечи!

Что старость – неумение любить?
Застиранные чувства на подушке?
Мысль – на погосте место застолбить?
Хандра беззубая? Пилюли, как веснушки,

Рассыпанные в баночки? Зевок
Скучающий: причудливое пресно…
Так в молодости, впрочем, одинок,
Кому на свете жить не интересно.

Лет благосклонность – в серебре седин,
(Их проба в жизни очень высока),
Есть недостаток только лишь один,
Как и у молодости: слишком коротка.

Обиды не помню. Сама обижала,
Колола словами больнее кинжала…

Отмщенья не надо – жизнь так отомстила!
Такого бы и для врага не просила…

Со злом и с добром всех, кого вспоминаю,
В незримых объятьях к себе прижимаю:

И бывших, и будущих, и настоящих,
Роман под названием «Жизнь» мне дарящих…

Подпирая зрачками небо,
распластавшись в узоре квадрата,
в геометрии лунного света
вычисляю наличье собрата.

И не так уж чтоб мне одиноко,
не сказать, чтобы было мне грустно…
Но моргало небесное око:
«Свято место не должно быть пусто».