Евгений Кулькин - Знай обо мне все
- Название:Знай обо мне все
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:2008
- Город:Волгоград
- ISBN:978-5-9233-0716-0
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Евгений Кулькин - Знай обо мне все краткое содержание
Роман состоит из отдельных повестей, которые, в свою очередь, составили письма, адресованные к той, перед кем тянет исповедоваться.
Знай обо мне все - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
«Но ты, кубыть, другое имя раньше пел?» – сказала тетя Даша.
А я – как-то отрешенно – продолжал:
«Оставь меня, я девица невинная,
Скрывать не стану, мне шестнадцать лет.
А ты загубишь меня, девицу невинную,
А я цвету, как аленький букет».
«Здорово как, а!» – восхитилась она. А я – теперь уже на отчаянии, что этого мне никогда не придется испытать, – чуть ли не заорал во все горло:
Резинка лопнула, трикованы спустилися,
Бюстгальтер дерзко зубами я сорвал.
Кровать двухспальная от тяжести качалася,
И тело девичье я до утра терзал.
Еще не кончив петь, я услышал всхлипы. Это плакала тетя Даша. Я не знаю, что довело ее тогда до слез. Вернее, не хотел знать. Моя душа погружалась в холодный омут первого похмелья.
Тетка моя всплеснула руками, сперва по поводу того, что я пришел чуть ли не на заре, потом уже разобравшись, что я, ко всему прочему, и пьян.
«Что же я скажу Нюрке?» – то есть матери моей, заголосила.
«Так и скажешь, – произнес я, – выпил за нашу Победу».
«За какую такую Победу?» – переспросила тетка.
А я еще не отошел от шало-наглого состояния души, когда хочется творить, не помня что, потому я рубанул:
«За обыкновенную. Под Сталинградом!»
Не знаю, как это с языка слетело, но в кон оказалось. Прибегает соседка тетка Меланья, что в Совете рассыльной работает, а по ночам иногда у телефона дежурить остается, и кричит:
«Егоровна! Павлас бесприговорочно сдался!»
А я об ту пору уже в тазик блевать начал.
«Болезный мой!» – погладила меня по голове тетка и полезла в погреб за огуречным рассолом.
А на второй день я получил письмо, которое, побывав в руках чуть ли не у всего хутора, все же было доставлено мне. На треугольнике стоял такой адрес: «Сталинградская область, хутор Атаман, получить Генке-сталинградцу».
Распрямил я листок, на корявые буквы взором напоролся. И, еще не прочитав ни слова, так, видимо, присмурнел лицом, что тетка тревожно опросила:
«Не про Нюру чего там?»
«Нет, про Федотова, про Ивана Инокентьевича. Погиб он у Мамаева кургана».
А письмо прислал какой-то нерусский боец, что пришел к нему с пополнением.
«Очень жалел он тебя, Генка-сталинградец», – так кончалась та записка.
Неделю я ходил как потерянный, потом в город засобирался.
«Да куда тебя несет? – в который раз вопрошала тетка Марфа. – И чего ты там делать будешь?»
Я об этом в самом деле не думал. Мне просто было душно в Атамановском и, порой, я даже считал себя предателем по отношению и к Сталинграду, из которого уехал в самую трудную для него минуту, и к Ивану Инокентьевичу Федотову, который не пожалел своей жизни, чтобы остался жить я.
И не знаю, чем бы закончились все эти мои угрызения и терзания, если бы не произошли два события, которые в корне изменили мои намерения и даже взгляды.
Когда мои пожитки уже били уложены в небольшой фанерный чемоданишко, на крышке которого кто-то упражнялся в правописании нехороших слов, которые, как ни старались мы с теткой, так соскоблить не смогли, я как-то, без определенной цели, заглянул в клуб. Там табунились одни девки. После того, как немцев турнули из-под Сталинграда, какой-то живчик заиграл у многих. И песни стали распевать, не таясь, что их услышат, и на «танцульки» в клуб зачастили, чтобы не потерять квалификацию. А она, как некоторые считали, после войны ой как пригодится. Тогда почему-то многие, и я в том числе, думали, что после Победы настанет общий сплошной праздник, который будет длиться вечно.
И вот вышел я в тот вечер из клуба покурить сперва в коридор, а потом и на улицу. И вдруг меня чья-то робкая рука подобратала сзади. Оборачиваюсь – и чуть ли не в губы тычусь тете Даше.
А у нее, весь хутор говорил, радость. Дочка с фронта приехала. Брюхатая. Валет по этому поводу похабную присказку сочинил: «Чем, – спрашивает, – отличается бомба от бабы?» – И сам же отвечает: – Бомбу в тылу заряжают, а на фронте – разряжают, а бабу, наоборот, на фронте заряжают, в тылу разряжают».
Хотел я ему за эти слова дать по морде на прощанье, но тетя Даша меня увела.
«Тода и не поел, – стала она укорять меня за прошлую – так памятную для меня и, видать, для нее тоже – ночь, а потом спросила: – Уезжаешь?»
«Ага, – отвечаю. – А что?»
«Да ничего, – говорит она своим грудным, вроде внутрь упрятанным, голосом. – Пойдем хоть простимся».
Вот, думаю, дела. Прощаться и то идти куда-то надо. Хотя о наших шашнях весь хутор давно языками хлобыщет.
Но все же я пошел, попутно узнав, что свою дочку тетя Даша в район рожать увезла.
Приходим мы в ее хатенку. Свет она зажигает. Гляжу, кое-что тут уже не так. Портрет в переднем углу появился. На нем капитан какой-то, угнувшись сфотографирован, словно ему в лицо кто зеркальцем солнечный зайчик послал.
«Кто это?» – спрашиваю тетю Дашу.
Та мнется, видимо, тоже не очень уяснив степень родства капитана.
Но я не любопытный, мне как-то и это все равно. Потому подхожу к гимнастерке, надетой на палку плечиками. Погоны на ней сержантские. Наверно, дочкины. И награды – орден Красной Звезды, медали «За отвагу» и «За боевые заслуги».
Трогаю я их рукой и жалею, что все же зря не врезал Валету за его поганые слова. Вон как воевала девка. За так на фронте наград не давали.
Рассматриваю я и другие вещи, которые появились в доме тети Даши с приездом дочки, а она за моей спиной зеленой тенью мечется. Почему – зеленой? Да потому, что она опять вырядилась в то самое платье с белым воротником.
Оглянулся я ненароком, и дух у меня захватило. Чего только на столе не было: и чистый пшеничный хлеб, и колбаса, запах которой я забыл, и мясные консервы, и даже – шоколад.
А тетя Даша все продолжает метаться по комнате. Гляжу, четверть чего-то мутного на стол ставит. Ну я, понятное дело, усек – самогон. И у меня под ложечкой колики начались.
А вместе с ними какое-то зло ударило в душу. Думаю, покупает она меня за жратву и выпивку, словно я нищий какой или попрашайка.
«Не буду я ничего ни есть, ни пить», – говорю я.
Она, гляжу, вот-вот обомрет. Такой безвольной сделалось и ее лицо, и все тело.
Тогда я встаю с табуретки, на которой сидел, подхожу к лампе и не дую, а, наверно, плюю в нее – так во мне еще играло остервенение.
Прижухла во мраке тетя Даша – не слыхать. Потом шеп ее стопы, вроде бы в мою сторону двинулся.
«Ну где ты?» – произношу я с взрослой небрежностью и начинаю лапать темноту, хотя точно знаю, что она еще до меня не дошла.
Потом вроде бы даже услышал я, разожгла она свои глаза, как тогда. Конечно, этого мне не было видно, но я знал, что сейчас они сияют у нее особым блеском. А узнал я об этом потому, что дыхание ее расходилось. Захлебываться она им начала.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: