Виктор Победитель - Год Белого Тигра. Повесть

– А то нет… Лежишь, как свинья, пьяная… Скажи, ну с чего ты напилась?

– Просто так… Я и не думала сегодня пить… Прости, больше не буду… Ну, иди ко мне, мой поросенок!

Я смотрел на нее с жалостью, пытаясь заглушить злость, бушевавшую во мне. Опухшее лицо, мешки под уставшими с красными прожилками глазами. Что делают с женщинами алкоголь и табак! А ведь в молодости, без преувеличения, была красавицей… Сколько мужчин добивалось ее расположения! И еще я подумал с тоской, что теперь до самой ночи не будет мне покоя. Все ее, грубо говоря, повадки за многие годы, что мы прожили вместе, были хорошо изучены. Немного погодя она снова подастся на поиски спиртного. Вот уже почти двенадцать лет я пытаюсь вытащить ее из страшной ямы. Но тщетно… Пьет она не каждый день. Но трезвые будни не приносят мира и спокойствия ей и окружающим ее людям. Без водки Оксана буквально сходит с ума, неделями не разговаривает, злится на весь белый свет. Дурой становится, когда пьет…

Тоска и замкнутый круг…

– Ну, так что? – нагло повторила она, скинув с себя всю одежду. – Мне долго ждать?

Тело у нее, в отличие от лица, по-прежнему, молодое и красивое – где уж тут устоять! Но мне надо было проявить твердость. И я бросил в ее сторону резко, с отвращением:

– Не хочу!

– Не хочешь!? – мои слова и тон их, не на шутку разозлили ее, задели женское самолюбие. – Ах ты, скотина! Урод! Конечно, я тебя уже не устраиваю! Хочешь молодого тела отведать? Так иди к «чиксе»! Помню, как ты на ее задницу любовался… Она сейчас в городе живет, запиши адрес: Улица Журавлева, шесть, квартира шесть. Хорошо запоминается.

«Чиксой» она называла двадцатишестилетнюю незамужнюю дочь соседки, медсестру, которая все прошлое лето жила с сыном у матери, а сейчас перебралась в город на съемную квартиру. Откуда Оксана взяла, что я «любовался» на ее зад? Такого не могло быть! И не мне ли об этом лучше знать, чем кому бы то ни было. В самом деле, у меня не имелось к ней никакой симпатии. И мне пришлось воспротивиться наглой лжи:

Оксана потянуло рукой сбившееся к ногам покрывало, и скрылась под ним с головой.

– Да откуда ты взяла, что я любовался на чей-то, извиняюсь, зад?

– Видела лично сама, – откинув покрывало, Оксана показала помятое лицо. – Я тогда вышла из дома, а ты в курятнике сидел как раз напротив того места в огороде, где «чиксушка» загорала в одних плавках…

Мне было ясно, что Оксана хочет меня достать, поиздеваться. И в этой ситуации мне следовало просто промолчать. Но я не мог.

– Не было такого! – вскипел я.

– Было!

– Слушай, не выдумывай что попало. Мне даже обидно… Я никогда тебе не изменял.

– Нет, было. Любовался ты на «чиксин» зад. Бабник ты еще тот!

Еще некоторое время мы занимались с ней пустой перебранкой.

– Хватит болтать! – наконец, сказал я. Оксана заметно отрезвела, и я решил немного разрядить обстановку – Давай, лучше, подвинься. Я устал, прилягу…

– Вот тебе! – показала она кукиш. – Шлепай по адресу, который я тебе назвала. К «чиксе» – ать, два – левой!

– Ну, хватит, наверное… Будешь себя так вести, и впрямь уйду!

– Да кому ты нужен, кроме меня? Ладно, иди сюда…

– Я не нужен? Ха-ха! Посмотрим еще, – произнес я, раздеваясь.

Оксана хоть и отрезвела, но чувствовала себя неважно. Я лег рядом, положив руки под голову, и стал смотреть в потолок.

Мы лежали с ней молча, каждый думал о своем.

Затем, перевалившись через меня, Оксана встала.

– Ну что, устроился на работу? – спросила жена, натягивая колготки. – Или ты по другим делам ходил?

Вопросы, чувствовалось, задавала не из праздного любопытства, и я ответил:

– В центре занятости был. На общественные работы взяли на месяц. Завтра пойду устраиваться… Зарплата небольшая, но и работать придется неполный рабочий день… Смогу по хозяйству тебе помогать…

Я думал, что мое сообщение хоть обрадует жену. Но она произнесла пренебрежительно:

– Общественные работы? Это как раз для тебя! Пойдешь бумажки по городу собирать… Или туалеты чистить.

– А что тебя не устраивает? – вскипел я от ее слов. – Тебя и туалеты чистить не возьмут.

Она никак не отреагировала на мои резкие фразы, по крайней мере, сделала вид, что пропустила их мимо ушей.

– Ты опускаешься все ниже и ниже, – произнесла она с язвительной ухмылкой и, напомнив недавнее мое поражение на выборах на должность главы сельсовета, добавила едко: – Глава ты наш… Бегал, бегал и что толку? Никому ты не нужен.

– Да тебе-то что?

– Как что? Я уже видела себя женой большого начальника… Мне бы работу нашел… А ты так позорно проиграл выборы!

– Это ты во всем виновата! – вскипел я. – Ты мне одна нервы трепала. Ты одна… Я ни одного дня не жил спокойно. Вместо помощи, одни подножки. Но для меня еще не наступил вечер…

Меня достали пустые разговоры, я собрался и вышел на улицу.

«Еще не вечер», – сказал я уже себе самому. – «Еще не вечер»!

Побродил некоторое время по пустому поселку, и, выкурив изрядное количество сигарет, повернул к дому.

Жены не было. Поел и лег на диван. Не лежалось. Достал ноутбук и сел за неоконченную повесть о депутатском расследовании.

Напечатав насколько страниц, понял, что продолжать больше нет ни сил, ни желания. Снова лег и моментально уснул.

И приснилось мне, что оказался я на соседней улице, в доме, где живет давняя почитательница Женя Стрельникова. Мы сидели с ней на диване, беседуя в каком-то таинственном полумраке.

«Мне нравятся те, кто пишет, – говорит она мне. – Это какие-то особенные люди… Вокруг одни дебилы и алкаши… Родным языком владеть не умеют».

«Ерунда все это, – отвечаю я. – Все мы одним миром мазаны. Учим других, как жить надо, а сами грешим…»

«Но ты же не грешишь. Ты – Алеша Карамазов. Почти святой человек… даже жене не изменяешь…

«Нашла, тоже мне, «почти святого»! Я, скорее – Дмитрий Карамазов.

«Дмитрий бы остался»… – она приближает ко мне лицо и, глядя в глаза, томно шепчет: – «Ты не хочешь остаться?.. Твоя жена все равно в загуле, и ей не до тебя…»

Я отвожу взгляд.

«Но почему ты не хочешь меня? Я не вызываю желаний как женщина?»

«Юмористка»! – говорю я. Ее последние слова, особенно то, как они эмоционально произносятся, вызывают у меня улыбку. – «Как женщина? Да нет… Просто не хочу изменять жене».

«Ну вот, я же говорила… Это все мелочи! Подумаешь, переспать с другой женщиной!»

Я отстраняюсь.

«Не смейся, идиот, над чистыми чувствами, – лицо ее становится страшным от злости. – Пошел вон!»

«Вовсе даже не смеюсь, – отвечаю я, поднимаясь с дивана. – Над чувствами другого человека – будь то мужчина или женщина – нельзя смеяться».

«Так, полюби меня…».

«Не могу… Должна же быть чистота! Вас, женщин, нужно любить! Вы созданы для любви – любви чистой. Все в мире делается для женщин, говорят философы. Мы, мужчины, пишем стихи, ваяем скульптуры, строим дома, создаем фильмы – все для вас. Мы дышим вами, словно воздухом. Зачем же чистый воздух превращать в пыль?»