Виктор Победитель - Год Белого Тигра. Повесть

Оксаны дома не застал. Оглядев комнаты, следов попойки не заметил и успокоился, подумав, что жена просто отправилась поболтать к одной из своих подруг. Поел вчерашний суп и сел за ноутбук, собираясь поработать над очередными главами неоконченной повести и мемуаров. Как мне было хорошо одному!

Написав первые строки, понял, что мне понадобятся некоторые документы. Достал из шкафа коробку, в которой лежали бывшие журналистские, депутатские и прочие удостоверения, Благодарственное письмо Полпреда Президента… «Да, было в моей жизни время… – просматривая их, с грустью предавался я воспоминаниям. – Времечко интересное… «… Были когда-то и вы рысаками пара гнедых…» – незаметно для себя запел старинный романс о постаревших лошадях.

Отбирая и откладывая нужные вещи в сторону, я достал со дна коробки подарок полпреда.

– А вот и нож… – взяв в руки холодное оружие, покрутил, провел пальцем по краю лезвия ножа. – Острый, голубчик, как бритва. Давненько я не держал тебя в руках…

Вспомнилось мне, как и за что мне его вручили. Я тогда работал егерем. Браконьеры, ранили напарника и, запрыгнув на свой мотоцикл «Урал», стремились бесследно исчезнуть. Я успел ухватиться двумя руками за боковой прицеп мотоцикла, дотянуться до свечи зажигания и выдернуть «подсвечник». Уйти им не удалось. Об этом узнал сам полпред и в торжественной обстановке вручили мне в знак благодарности нож…

Налюбовавшись ножом, хотел положить его обратно в коробку, но тут услышал за спиной бранную речь, возвратившейся супруги:

– Ах, епэрэсэтэ! Ты уже дома! Все ковыряешься в своих бумагах…

Поднявшись с колен, я сделал первое, что пришло мне на ум, – спрятал нож за спину. Оксана, покачиваясь, смотрела на меня стеклянными глазами. В руках она держала неполную «полторашку» браги. Улучив момент, я незаметно бросил нож на кресло-кровать.

– Раз пришел, готовься к разврату! – поставив брагу на стол, Оксана с остервенением, но как-то неуклюже начала стягивать с себя колготки прямо у стола. – Буду тебя е…

– Слушай, отстань! – взмолился я. – Не надо наглеть. Пришла пьяная – ложись спать. Мне сегодня не хочется скандалить, поэтому, прошу, не нарывайся на грубость.

Некоторое время, Оксана, покачиваясь со спущенными колготками, молча и тупо смотрела на меня, как бы размышляя, что делать дальше. Мой спокойный тон привел ее в некоторое замешательство. Наконец, она произнесла:

– А можно я еще выпью? – спросив, она взяла полторашку со стола и стала наливать в стакан мутную жидкость.

– Ну, уж дудки! – я выхватил бутылку из ее рук.

– Отдай! Это не мое!

– А мне плевать, твоя это бражка, или не твоя! – меня злило ее упорство дальше продолжать выпивку. – Спать не ляжешь – вылью!

– Попробуй только! Скажу ребятам, они тебе голову оторвут!

Ее угрозы окончательно вывели меня из себя.

– Посмотрим! – я и тут же вылил все содержимое «полторашки» в умывальник, после чего легонько стукнул жену пустой полиэтиленовой бутылкой по голове и сказал: – Это тебе на опохмелку!

– Ах ты, козел! – она, с обезумевшими от злости глазами, начала искать ножи. – Сейчас ты у меня получишь!

Она сделала шаг в сторону стола кухонного гарнитура, на котором лежали ножи, но запуталась в спущенных колготках и упала на пол.

– У… – рычала она от злобы и бессилия.

Я тут же, воспользовавшись моментом, спрятал ножи подальше в стол.

Поднявшись, Оксана не успокоилась и продолжила поиск, но ничего не смогла найти.

– Уже убрал, козел! – она устало отошла от стола, упала в кресло. И тут увидела охотничий нож.

Я моментально подскочил и попытался опередить ее. Однако она оказалась проворнее: я успел лишь неосторожно взяться за лезвие. Почувствовал жгучую боль, кровь побежала струйкой по ладошке.

– Скотина! – сказал я, поднося руку к умывальнику. – Как же ты мне надоела!

Вид крови остановил ее. Оксана бросила нож и вышла из дома. Я взял его и положил на самый верх шкафа для одежды, подальше с глаз.

Работать над рукописями желание пропало. Я ходил по комнате взад-вперед и долго не мог успокоиться. «И за что мне такое наказание? – говорил сам себе. – Кто обязывал меня нести столь тяжкий крест? Зачем мне все это надо»?

Последнее время меня все чаще посещала мысль уйти от жены. Я понимал, что дальше так жить просто нельзя и нужно что-то менять… Мне однажды даже предложили, что называется, выгодный вариант: женщину с машиной и квартирой. Но «сваты» остались при своих интересах. Несмотря на бессонные ночи и нервы, потраченные за время совместной жизни с Оксаной, я почему-то не мог бросить ее. Мне казалось, что я в ответе за нее. И если решусь на такой шаг, разве какой-нибудь дурак станет нянчиться с ней так, как я? Да и найдется ли еще такой дурак? Без меня она погибнет.

Когда утратились чувства друг к другу? А ведь они, чувства, были. Первые вечерние прогулки… Даже ребенка совместного хотели… Но не получилось… Ребенок родился мертвым. Помню, плакал, узнав эту новость в роддоме… Второго ребенка уже не хотел… Она продолжала пить и курить безбожно… Она обманула меня и забеременела… Как я жалел маленькое существо, вынужденное травиться табаком и алкоголем в ее растущем с каждым месяцем животе, одному богу известно. Но ничего не мог сделать. «Зачем ты меня обманула?» – говорил ей, когда у нее наступали дни протрезвления. – Нельзя при таком образе жизни заводить детей. Ребенок может появиться на свет инвалидом. Я не могу спать спокойно». – «Все будет нормально, – заверяла она. – Не переживай». Но чудес не бывает… Ребенок опять не дожил до своего появления на свет. И я опять плакал. Мы продолжали жить, чтобы выжить. Вдвоем, несмотря ни на что, легче было переносить тяготы и всевозможные лишения…

Замкнувшись от внешнего мира, я стал писать рассказы… тысячи исписанных листов…

Оксана жила своей жизнью, я – своей. Жизнь ее складывалась из трех – пятидневных запоев. После чего она «отсыхала»: отравленная алкоголем валялась в постели, чувствовала себя виноватой и особых претензий не предъявляла. Но затем у нее наступал период бешенства: все мою супругу раздражало, весь мир, и я в том числе, казался виновником ее бед.

– Ты мне не нужен! – кричала она, чтобы зачем-то унизить меня.

– Ты мне – тоже. Неблагодарная.

Еще год назад я бы пропустил слова Оксаны мимо ушей, но сейчас я почему-то подумал, что и впрямь стал не нужен. Дело свое сделал: помог поднять на ноги ее детей, а теперь могу катиться на все четыре стороны.

С Татьяной Николаевной я практически не встречался, потому что мы работали в разных частях города. Лишь когда приступили к уборке городского парка, стали все время находиться вместе. И мне это нравилось.