Константин Наумов - Очень синий, очень шумный

На кухне я встал у непрозрачного окна, неряшливо закрашенного черной масляной краской, и принялся ждать. Бесконечно долгое ожидание, но она вернулась, она подошла ко мне вплотную, и я обхватил ее руками. Моя женатая женщина не стала закрывать глаза, но резко, удивительно сильно толкнула меня – бедром об угол плиты – ужасно больно. Я шипел от боли, и я тер мышцу, и я смотрел на нее сквозь выступившие слезы, и в ее взгляде была та же безвыходная ненависть и то же бешенство, что в глазах ее мужа.

Два года и три месяца я жил потом в Марокко – фотографировал, болел гепатитом, бродил по горам которые видел в окно. На горной дороге небольшой фургон, обгонявший фуру по встречной полосе, ударил мой джип прямо в лоб. Так что я никогда больше не встретил мужа моей женатой женщины, ее дочь или ее саму.

Ее знали совершенно все – водитель такси ее знал, в магазинчике на углу, где Митя попросил воду – тоже ее знали: зашедший с Митей таксист сказал что-то на хинди – ее имя в середине фразы, хозяйка скривилась, замахала сухой рукой – она была здесь должна, деньгами должна и продуктами; Митя путался в мелких американских долларах, выкладывал на прилавок – доллары к долларам, пятерки – к пятеркам.

Она должна была пареньку у магазина – за разбитое крыло мопеда, трем лендлордам – по нисходящей, от целого этажа у пляжа, до конченого клоповника возле горы и с общим туалетом. За время, пока она была здесь, деревня вывернулась, приросла к ней – пустыми обещаниями, долгами, мелкой ложью, в которую, возможно, она верила сама, а может быть – нет, Митя никогда не был уверен. Она должна была чешским мальчишкам на пляже – за уроки хождения по канату, в баре в долг не давали, но она должна была им зонтик. Митя штопал эту дыру – дешево, все дешево – там десять долларов, там полсотни – спасибо, господи, что взял деньгами.

И она опять варила этот дикий чай, и Митю било белое, незамутненное бешенство, потому что она делала то, что было совсем нельзя, и так, как это было делать вовсе нельзя, – ложь, беспорядок, невыполненные и невыполнимые обещанию. Самообман. Он приходил, стоял на пороге, говорил гадости дрожащим голосом и уезжал обратно – в город; в деревню ездил каждый день: первые три дня полицейского не было – на празднике у родственников. Потом полицейский уже был, но Митю не принял – набивал цену. Потом они сели, полицейский держал гневное лицо, угрожал ей тюрьмой, потом не выдержал и улыбнулся, протянул руку – «Суреш». Справка обобщилась совсем недорого, настоящая справка, они проехали по всем лендлордам, везде взяли подписи, только регистрацию Суреш поставил задним числом – и все.

В Мумбаи был отель – рядом с посольством, чтобы далеко не ходить, и консул приятный, справку сделали за два дня – штраф уже в аэропорту и самолет. Митя попросил разные места, сидел впереди, чтобы выйти раньше нее и не видеть вовсе; где-то над Афганистаном – самолетик полз по карте мимо квадратика «Кабул», стюардесса принесла отвратительно пахнувший благовониями стаканчик – «вам просили передать».

Митя молча покачал головой, но встал, посмотрел назад – всего несколько рядов от него – там уже смеялись, передавали друг другу чай, кто-то лежал с закрытыми глазами и очень важным видом – наверное, после акупунктуры, салон свернулся вокруг нее, как та деревня: с кем-то подружилась, кому-то дала мантру от боязни полетов, какого-то ребенка научила уже, наверное, складывать журавликов из инструкции по эвакуации. Наверняка уже набилась ехать с кем-из аэропорта.

Через год с небольшим был Непал, но не деревня, а меленький смешной городок – перевалочная база для треков на Аннапурну, и опять была просроченная виза, и долги, всегда бесконечные долги; просроченная виза и злые потные полицейские. Потом была деревушка на Памирском тракте; серьезные бадахшанцы брали его деньги, смотрели на него и мимо него – на горы и мутный Пяндж внизу; и с визой в этот раз была реальная проблема – пограничная зона и Афганистан на той стороне. А еще везде был чай – в Бадахшане он пах местной травой и неизбежными пряностями; в Непале – только пряностями и чуть-чуть – плохой местной водой.

Потом был перерыв несколько лет – много. И – целый остров, настоящий, хотя и крошечный: с тремя дайв-станциями, отелями и пыльной площадью. Мите казалось, что островок похож на жемчужину: бесчисленные, слой за слоем, истории вокруг всех раздражающей песчинки. Кроме бесконечных долгов – денежных и все прочих, тут был еще детектив с тем, кто кого и чем заразил. Она встречала Митю прямо на пляже, а островитяне стояли у нее за спиной плотным полукругом, как будто вот прямо здесь и сейчас собрались ее сжечь, если бы не Митя на лодке с нарисованными глазами. Неприличная история разрешилась удивительно просто – опять деньгами, сама она лечиться не стала бы, конечно, – мантры и остеопаты, но Митя растер две таблетки мегациллина прямо в крошечный чайник с благовониями.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Божественный момент, чтобы сделать первый глоток кофе – это то мгновение, когда напиток еще не потерял аромат, рот полон слюны, а терпеть уже нет больше сил. Этот момент длится ровно столько, сколько нужно человеку, чтобы донести чашку ристретто до рта, так что начинать движение нужно немного заранее.