Александр Аврутин - Шанс длиной в Жизнь. Идя к цели, выбери правильный маршрут

– Дядя Гривас, – с беспокойством произнёс Тони, – скажи толком что случилось.

– Послезавтра, в Афинах будет встреча родных погибших в той ужасной авиакатастрофе. Я забыл о ней начисто. А сегодня получил напоминание. Извини, я не могу не поехать.

– И в этом вся причина? А то ты меня совсем напугал – думал, заболел. Ничего страшного, Джина поможет.

Когда дядя Гривас ушёл, Тони, нежно погладив шершавые доски на скамейке, произнёс: – «Странно, дядя Гривас тебя не увидел. Но ты же здесь! Постой, когда мы с Никки гуляем, то отдыхаем на других скамейках. И меня это не удивляло. Я просто об этом не думал… Понял! Ты такая скромная и застенчивая, что дружишь только со мной, без „посторонних глаз“? Я пришёл – ты тут как тут: меня ждёшь. А после меня прячешься от надоевших тебе за сотню лет – с конца ХIX века! – желающих посидеть. Лишь мистеру Джонсону делаешь исключение. Мистика и только».

Но дядя Гривас не успокоился – не мог он «проглядеть» старую скамейку. И он решил позвонить Никки:

– Милая, когда вы с папой гуляете в парке, на каких скамейках отдыхаете?

– На разных, а что?

– И на старой зелёной скрипучей тоже?

– Не помню такую. Дядя Гривас, колитесь, что случилось?

– Ничего, я тут проходил сквозь парк и вспомнил про скамейку. Захотелось отдохнуть на ней, но не нашёл. Решил у тебя проверить.

– Бывает. Никогда такую не видела.

Повесив трубку, дядя Гривас, задумчиво почесав затылок, произнёс вслух: «Чудно՛. Может и с Тони я в парке не встречался?»

♠ ♣ ♥ ♦

Гастроли начались в Канаде – в Монреале, где Тони дал три концерта в казино; затем Торонто, два концерта – один в казино на Ниагаре, второе в одном из многочисленных театральных залов города. Все выступления прошли успешно: ещё бы, выступал финалист популярнейшего конкурса «В Америке есть таланты»! Зрители встречали Тони как старого знакомого: охотно участвовали в «ковре-самолёте» и «гимнаст на перекладине», смеялись, аплодировали, кричали «браво!», дарили цветы…

После каждого выступления Тони и мистер Морган, специально приехавший на первые в жизни Тони гастроли, обсуждали перипетии концерта: реакцию зрителей на каждый номер, поведение самого Тони и его общение с залом, свет, звук, реквизит…

– Тони, скажу искренне, – голос мистера Моргана взволнованно дрожал, – я в тебе не ошибся. Ты рождён артистом! И если на первом выступлении я заметил волнение, то потом оно исчезло. И никакой боязни зала. Молодец! Но запомни, к тебе на концерт будет приходить разная публика – возраст и образование, в хорошем настроении и не в духе, из небольших городов и мегаполисов, американцы и приезжие из других стран, но их всех объединяет любовь к фокусам, иначе бы они потратили деньги и время на другие жанры. И твоя задача не разочаровать их. Как бы ты сам не устал, или простудился, или не то поел за завтраком… кроме тебя никто не должен это знать. Зрители пришли за праздником, так сотвори его!

– Я вам очень благодарен, мистер Морган. За доверие и советы. Без вас не было бы ничего – ни моего участия в конкурсе, ни этих гастролей, – растроганно проговорил Тони. – И Джине большое спасибо. Она помогала мне и Никки как близкий человек. У вас отличная дочь!

– Тони, я очень придирчив в выборе друзей и артистов, с кем работаю. Поверь, за долгую жизнь бывало всякое – «зажигаешь» звезду, а она потом светит без меня и при встрече не узнает. Но ошибок, поверь, меньше, чем удач. Я тебя обязательно познакомлю с настоящими «звёздами» – с кем работаю до сих пор и с кем уже не работаю, но дружен. Они, и я хочу, чтобы и ты, остаются искренними и открытыми, любящими не себя в искусстве, а искусство в себе.

– Красиво сказано! – восхитился Тони.

– Это, к сожалению, не моя мысль. Так призывал актёров великий русский режиссёр Константин Станиславский.

– Это ваш знакомый? – спросил Тони.

– Тони, дорогой! Нельзя быть в профессии и не знать Станиславского. Он давно умер, но оставил после себя театральную школу. Учиться тебе надо. Больше читать, смотреть киноклассику, бродвейские постановки и спектакли. Ты ведь будешь не обыкновенным фокусником, а великим артистом.

– Вы так много знаете, мистер Морган! – восторженно воскликнул Тони.

– Ну, конечно, ты думаешь, что я с детства такой толстый и старый. Нет, я учился у отличных учителей в знаменитой Нью-йоркской школе искусств Тиш. Начинал хорошо, но потом начались проблемы со здоровьем… Большого актёра из меня не получилось, зато стал знаменитым продюсером и менеджером. Вот такие, Тони, дела, – мистер Морган вздохнул. – Ладно, обо мне не будем. Зачем это всё рассказываю? У меня два пожелания – верь в себя и всегда оставайся самим собой.

– Обещаю, мистер Морган, – серьёзно произнёс Тони.

– Да, вот ещё. Друзья меня называют Дином. Запомнил?

Следующий концерт – в Буффало – прошёл тоже успешно, но Тони заметил, что реакция зрителей на некоторые фокусы отличалась от торонтовцев. Ему бы несколько изменить программу, но не решился. «Да, – подумал Тони, сидя после концерта в гримёрке. – „Папаша“ прав. Надо многому учиться».

♠ ♣ ♥ ♦

Больше всех возвращению Тони радовалась Никки. Не успел он появиться в квартире, как она завертелась вокруг него – обнимала, целовала.

– Никки, сколько тебе лет? – смеялся Тони.

– А что?

– Взрослые девочки ведут себя солиднее и строже.

– С возрастом к детской любви родителей прибавляется уважение к ним, – важно произнесла Никки. – И это как раз тот случай.

– Не знаю, что к чему прибавляется, но в данном случае я вижу умножение.

– Чего? – не поняла Никки.

– Ум на ум умножается. И получается твой ум в квадрате, а может и в кубе.

– Ты прав, – скромно потупив взор, сказала Никки. Затем озорно улыбнулась и крепко прижалась к отцу. – Я очень скучала без тебя.

В этот момент в прихожей появились дядя Гривас и Джина.

– Ага, стоило дать несколько концертов в разных странах, как загордился! – громко воскликнула Джина. – Мы тут с дядей Гривасом сидим и ждём, когда великий фокусник Тони Димария соизволит снизойти до простых почитателей его таланта.

– Именно так! – засмеялся Гривас. – Дай я тебя вне очереди обниму. А то я понимаю, есть одна желающая, – он бросил взгляд на Джину, неожиданно покрасневшую.

– Дядя Гривас, женщины – первые! – звонко крикнула Никки.

– Тони, эти две девчонки – невыносимы. Без перерыва меня воспитывают. Но я терплю, – он нарочито тяжело вздохнул.

– Дорогие мои, спасибо за такой горячий приём, – торжественно начал Тони, но потом не выдержал и, блаженно улыбаясь, продолжил: – Я вас всех люблю. И я – дома!

– Голоден? – спросила Джина.

– Нет, но от крепкого чая не откажусь…

– С моим любимым эклером, – прервала отца Никки.