Жанна Стафеева - Нет мира в конном мире. Часть 1. Вход

– Как мне повезло! А я не знал, как мне «задницу» после зимы отремонтировать!

Так у меня на всю жизнь осталось в памяти, что на дороге, даже если я все сделаю правильно, всегда найдется урод, который сделает мне больно. Мне в зад въехал ученик грузовика! Нарваться на такой конфуз можно было, поймав один шанс из десятка тысяч. Я расценила это как знак, что я не Водитель, а Пассажир. Права у меня есть, но ничто не заставит меня сесть за руль. Впрочем, очень скоро мне предоставили личного водителя. Необходимость рулить самой отпала.

Мое вступление в должность происходило забавно. У Слатвинского имелись три партнера – братья Бубликовы и Александр Сац. Старший Бубликов, Илья, был худеньким и субтильным, а младший, Андрей, раздобрел настолько, что выглядел лет на пятнадцать старше брата. Саша Сац имел узенькие ехидно прищуренные глаза, и никогда не было понятно, говорит он серьезно или шутит. Но в целом все трое производили впечатление простых парней. На их фоне Слатвинский выглядел заправским аристократом. Позже он привил братьям и Сацу вкус к хорошим алкогольным напиткам и дорогим рубашкам из бутика «Макиавелли».

Фирма состояла из нескольких отделов – кровельных материалов, где хозяйничал Слатвинский, отдела окна-двери и отдела продуктов, которыми рулили братья. Сац заведовал фабрикой по пошиву женского белья, также входившей в концерн. Сначала меня взяли в отдел продуктов, который импортировал мясные и молочные продукты из Эстонии. Как меня использовать, не знали, но взяли. У меня был кабинет, стол, шкаф, телефон. И совершенно никакой работы.

От безделья я изнывала ровно день, дожидаясь аудиенции у начальства. Это самое начальство перманентно было занято, и мне пришлось изрядно помучиться от ничегонеделанья. Наконец, я почти ворвалась в кабинет и спросила:

– Господа, вы собираетесь меня как-нибудь… эээ… использовать?

Какой тут поднялся молодецкий хохот!

– А чем бы тебе хотелось заняться? – спросил меня Бубликов-старший, тот самый, который походил на младшего.

– Находить новые товары и поставщиков и выводить их на рынок, – храбро ответила я. Самое смешное, что еще секунду назад в моей голове не было ничего подобного. Будто кто-то сказал это за меня. – Заместитель генерального директора по развитию бизнеса!

– Дело хорошее, и звучит солидно. Я только в банках видел отделы развития. Мы тоже хотим, чтобы он у нас был. Тебе понадобится ассистент. У нас в магазине на Богатырском есть хорошая девочка Валя. Посмотри, может, она тебе подойдет, – сказал Бубликов-младший.

Девочка и впрямь оказалась чудесная – немного смешная, с толстыми щеками и круглой попой, но активная и энергичная, выпускница «Финэка». Звали ее Валентина, но Валюшка подходило ей больше. Девочка ушла из магазина, и мы стали работать в центральном офисе в четыре руки. Я посещала выставки в Петербурге, регионах, в Скандинавии и Польше, находила новые товарные группы, либо привлекала новых поставщиков уже знакомых нам товаров, но с более интересными условиями для нашей компании. У Вали оказалась феноменальная способность к общению, которая помогала быстро добиваться коммерческих успехов. Она была по-настоящему талантливым Продавцом.

Итак, я снова босс, у меня опять стабильная зарплата, да еще с бонусами. И я отвоевала у мужа право оставлять себе заработанные деньги! Филиппенко уже сам хорошо зарабатывал, и моя зарплата его больше не интересовала.

Самое время для меня повернуться лицом к голубой мечте. Я уговорила Филлипенко поехать в Гатчину еще раз. На этот раз предложила Анфисе две тысячи долларов, и она, к нашему удивлению, согласилась. Согласилась!

Анфиса долго была в отъезде. За Хуторком плохо смотрели, поэтому жеребец выглядел неважно. На плац вышел, подволакивая ноги. Одно копыто треснуто, живот отвисший. Бедный Хуторок!. Я повисла у него на шее, понимая, что он уже практически мой. И неважно было, что он не в форме. Я обязательно его выхожу, и он опять будет самым красивым. Не знаю, понял ли Хуторок, что у него началась новая жизнь или нет, но моя жизнь с того момента точно изменилась.

Мы с Филиппенко отдали Анфисе деньги, написали договор купли-продажи. На следующий день Анфиса должна была привезти Хуторка в Стрельну на своем коневозе.

Как я ждала этого события! Приезжает моя лошадь!

Я – частный владелец тракененского жеребца! Сбылась самая заветная мечта! Ура! Ура!

Новую лошадь ждали и все мои друзья-прокатчики. Частные лошади в этой конюшне появлялись нечасто. И Хуторок приехал, царственно и неторопливо вышел из коневоза, тряхнул гривой, трубно крикнул. Все-таки жеребец приехал, как-никак! Мужик!

– Вы не пожалеете! – сказала мне Анфиса на прощанье. И оказалась права.

Итак, у купленной лошади был отвисший сенной живот, взъерошенная шерсть, треснувшее копыто и грибки на груди. Заразу быстро вывели, копыто залечили, пузо убралось в процессе тренинга. А пока жеребец восстанавливался, я каждый день обнимала его за шею, и мы друг друга грели. Через какое-то время Хуторок засыпал и начинал потихоньку придавливать меня к стене денника. Я вскрикивала, он просыпался с виноватым видом:

– Прости, мама, я не хотел.

Потом я узнала, что это самый простой и действенный способ быстро восстановить лошадь. Им пользовались кавалеристы. Я ничего об этом не знала и сделала все инстинктивно. Видимо – гены!

Еще у Хуторка обнаружились старые раны на груди и в области коленок.

Оказалось, он двухлеткой прыгнул на забор, за которым паслась кобыла, видимо, серой масти, и не рассчитав сил, наделся грудью на частокол. Раны зашили, но к кобылам он относился с осторожностью и, сломя голову, жениться не лез. Но к блондинкам всегда был неравнодушен…

Еще у него обнаружились шрамы на задних ногах. Потом мне рассказали, что он с сестренкой удрали с конюшни, заблудились в поле и запутались в колючей проволоке. Эта прогулка стоила кобылке жизни. Хуторок выжил, но не понаслышке знал, что такое боль и страдание. Наверное, поэтому он никогда не заставлял страдать меня, его хозяйку. От него я всегда получала положительные эмоции. У Хуторка было огромное энергетическое поле. Исключительно позитивное.

В манеже Хуторок сначала не понял, зачем он здесь и попытался покрыть одну из кобыл прямо в смене. Впрочем, это громко сказано. Он погугукал и распустился. Надеюсь, не надо уточнять, что именно это значит. И так всем понятно. На этом интересном месте его подвиги прервали и завели в денник. Я была очень недовольна, разговаривала с ним сердитым голосом и топала ногами. Не знаю, понял Хуторок, за что ему досталось или нет, но история в манеже больше не повторялась. Жеребец спокойно бегал в смене вместе со всеми. Скачек не устраивал, табунов не водил, денник не разбирал на дощечки и палочки.