Зейд Гариб - Новеллы загадочного востока

Гюльнар заняла свое место и спокойно отходила ко сну, не вспоминая эпизодов этой ночи. В открытое окно влетали разные голоса живого уральского леса. Под перестук колес поезда она постепенно отходила ко сну. И вдруг из окна вагона просунулась голова недавнего знакомого по имени Сергей. Его голубые глаза с сероватым оттенком впились в Гюльнару, и он закричал на неё каким-то странным голосом, доносившимся из далекой глубинки уральского леса: «Что ты сделало со мной?». Это был скорее приговор невинного парня, с которым она обошлась круто. Нет, она не проснулась в холодном поту, а это видение восприняла не как реальность, а только как приснившийся образ недавнего знакомого. Она хорошо знала, что от падения из вагона ещё никто не умирал, возможно, и Сергей очухается, и вернется к жизни. Ведь ему она преподала этот урок, чтобы в будущем не приставал к незнакомым девушкам и не думал, что они слабее его.

Утром Гюльнара присоединилась к команде, которая сошла на платформе уральской столицы.

В спорткомплексе Екатеринбурга она встретила товарища Сергея.

– Меня зовут Владимир, – представился молодой человек. Мы с Сергеем были товарищами по дороге. Когда вы ушли, я задремал и очнулся утром, Но Сергея уже не было.

– Может он сошел на какой-то станции, – уточнила Гюльнара.

– Не думаю, он, как и я ехал на соревнование в Екатеринбург и должен был сойти в городе, а ни на какой-то другой станции.

– Понятия не имею, куда мог деться ваш товарищ по пути, – сказала Гюльнара.

Спортивная делегация в Екатеринбург пробыла около десяти дней назад. Гюльнара провела все встречи и вышла в финал, где также одержала победу. Шестнадцатилетняя спортсменка поднялась на пьедестал почета и получила золотую медаль. Она радовалась спортивному успеху, и ничто не могло омрачить её радость в этот день.

Когда семья переехала в Баку, она быстро освоилась и в городской школе у неё появились подруги и сомнительные дружки. Она могла себе позволить придти поздно вечером. И на вопрос отца, где была, она отвечала просто и ясно: «У подруги, вместе делали уроки».

После школы она поступила в престижный медицинский университет, и устроилась работать медсестрой в одну из больниц в городе Баку. График работы два раза в неделю, это не обременительно. Учеба и практика пошли ей на пользу.

Мать всегда ей говорила: «Выходи замуж, старой девой останешься». В ответ Гюльнара говорила: «Жизнь моя и я проживу её так, как хочу. За меня не беспокойся».

Ей никогда не везло в любви, она сама навязывалась. И мужчины пользовались ею. Очень рано она стала принимать алкоголь, а потом начала колоться. Проводила ночь с мужчинами в отеле. И однажды она забеременела.

– Ты была у врача, – спросила мать.

– Да, была. У меня первый месяц беременности.

– Надо как-то решать твой вопрос, – говорит мать.

– Какой ещё там вопрос? – вопрошает Гюльнара.

– Надо сыграть свадьбу, а то, что скажут люди.

– Мне безразлично, что они скажут. Решай сама, если тебе так нужно, отгрызнулась дочь.

– Я всю жизнь ходила на свадьбы и думаю, настал момент, чтобы пригласить тех, кто мне должен.

Вопрос со свадьбой решили в спешном порядке, договорились в ресторане, раздали пригласительные билеты, и сыграли свадьбу. На этой свадьбе жених задержался, он якобы находился в Лондоне и его авиарейс задержался. Ближе к полуночи родственники, так и не дождавшись жениха, разъехались по домам. Мать Гюльнар подсчитала выручку, полученную на свадьбе дочери, и осталась довольной.

Гюльнара продолжала свой образ жизни, не отказывала себе ни в чем, курила, пила водку и коньяк, кололась, когда у неё не было настроения.

Она уже была на сносях, и мать нашла ей частный родильный дом, куда её и поместили в отдельную палату. Гюльнара умудрилась и здесь принять нужное количество зелья, чтобы расслабиться. Приближалось время родов и когда начались схватки и её увезли, и она родила мальчика глубокой ночью. Грудной ребенок впервые принял молоко родной матери. Он так и не понял, какого оно было вкуса. После кормления малыша забрали и унесли в детскую палату, где лежали новорожденные мальчики и девочки.

Прошла неделя, и врач распорядился оставить ребенка у неё в постели. Гюльнар никак не могла придти в себя, и её все время тянуло к алкоголю и наркотикам, которые она принимала ночью. И этой ночью выпила целую бутылку водки и приняла повышенную дозу наркотиков. И сразу заснула, забыв обо всем на свете и своего грудного ребенка. Утром, когда сознание её прояснилось, и у неё проснулось материнское чувство, она хотела накормить грудного мальчика, но обнаружила холодное тело. И тут она подняла всех на ноги. Прибежали дежурные медсестры, но было уже поздно. В постели рядом с матерью лежало бездыханное тело недельного малыша. Когда провели анализ, то обнаружили, что причиной смерти стало отравление материнским молоком.

Приехала в больницу убитая горем бабушка. Гюльнара встретила и недружелюбно и сказала: «Ты хотела внука, так бери же его, отвези и похорони. Он уже ни мне, ни тебе не нужен».

Гюльнар шла по торговой улице, и встретилась со старым знакомым, Фуадом Гарибли. Они были почти одногодками, но с разными жизненными ориентирами и интересами. Фуад всегда любил философствовать, он любил исследовательскую науку. Увлекался Ницше, прозой зарубежных латиноамериканских и японских писателей.

Гуляя они вышли на набережную и сели под летним зонтиком кафе. Официант принес две вазы мороженого и два бокала вишневого сока.

– Я знаю твою жизнь, – сказал Фуад. Она почти такая же, какую, я сам прожил, далекую от нравственности и смысла.

– У меня сегодня нерадостный день, я потеряла ребенка, – сказала Гюльнара. Посидим, молча, и не надо кричать, когда у тебя внутри пожар, и его нечем залить.

– Ты пьешь Нана – спросил Фуад и взглянул на одноклассницу.

Она совсем изменилась, на её лице, он не увидел ни кусочка былой свежести, черные мешки под глазами выдавали её пристрастие к наркотикам.

– Я думал, что ты завязала с прошлым.

– У меня нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. И вообще, я женщина без души, робот, которому осталось мало жить. Потом разберут на части и выбросят на свалку.

– Что же ты оставишь после себя? – наивно спросил Фуад.

– Что мне оставлять, да и кому? Наследства у меня нет. Родился один ребенок, и то не уберегла, он отравился моим молоком разбавленным наркотиками и спиртом.

Гюльнара говорила, а слезы непроизвольно текли по её смуглому стареющему лицу. Она не стыдилась их, от них ей становилось легче. Спустя минуту она попросила у Фуада сигарету. Она взяла протянутую сигарету, а Фуад поднес голубой огонек золотой зажигалки к её сигарете, и сам закурил, над их столиком потянулся голубой дымок, исчезнувший в чистом прибрежном воздухе Хазара.

Читать дальше