Виталий Гурин - 418

Ну, то есть, грубо говоря, с точки зрения линии берега, моря и солнца отличия между нашим югом и заграничным, конечно, встречались. Заключались они в растительности, цвете моря, его чистоте, концентрации солёной воды и пейзажах.

Однако это вовсе не значит, что в России совершенно нечего было делать на море.

Например, спустя время, получив возможность сравнить пляжи Анапы и легендарной Айя-Напы, можно сказать, что, если не прибегать к фотошопу во втором случае, там тоже не всё так радужно.

Забавно, но даже названия этих курортов были похожи. На косе мне даже показалось спокойнее.

И людей меньше, и по пляжу можно идти бесконечно.

А пешие прогулки я люблю.

С другой стороны, если речь идёт, конечно, о сервисе: о жилье, о еде, об окружении, то тут, конечно, сравнение не в пользу отчизны.

К сожалению, здесь мне мало что можно сказать в положительном ключе.

Я уже 11 лет занимаюсь юриспруденцией. В разных её аспектах, прошу заметить, но поведение нашего родного, русского, человека меня до сих пор вымораживает.

Я никак не мог понять: неужели есть какой-то смысл в том, чтобы накопить денег (и денег немалых для многих регионов), чтобы проехать на машине через всю страну только для того, чтобы ежечасно устраивать скандалы себе и своим детям?

Напиваться под вечер и под музыку знаменитых шансонье устраивать пьяные танцы в номере. С криками, матом – всё как полагается.

Иногда мне казалось, что я совершенно чуждый указанной идеологии элемент. Что все эти люди мешают мне наслаждаться прибоем, морскими закатами и тёплым ветром.

Но тогда я вспоминал своих родителей, и всё вставало на свои места.

Они не могли провести вместе и пяти минут без скандалов. Хорошо, хоть на людях не скандалили.

Поэтому я считаю, что всё дело в людях. Всегда и везде.

Меня же привлекало всегда то, что на нашем юге можно недорого и со вкусом отдохнуть, если не зацикливаться на выпивке и перебранках с жёнами.

– Да, Андрей Степаныч, – ответил я в телефон. – Да всё нормально. Да, в Анапе. Ну… да… рядом. Витязево. Да. Я понял… посмотрю.

Разговор окончен. Ничего хорошего он не предвещал.

Звонил шеф. Его друзья из министерства объявили тендер на ремонт какой-то вентиляции. Естественно, сроки горели. Естественно, кроме меня, помочь никто не мог.

На самом деле технически, конечно, мог. Людей, имеющих познания в юридической стороне вопроса участия в тендерах, в стране хватало.

Хватало и технических специалистов, которые могли работать с электронной подписью на электронной площадке.

Я представлял собой сплав и тех и других. Но, к слову сказать, и таких людей было предостаточно.

Единственный момент, который мог объяснить всю потребность шефа в моей персоне, был основан на доверии.

Все тендеры, разыгрываемые в России в середине десятых годов XXI века, представляли собой, по сути, отчуждение бюджетных средств в карманы чиновников – распорядителей этих средств – и предпринимателей, которые им в этом помогали, ну и себе копейку зарабатывали.

И вот тут-то и включался элемент доверия. Не поймите неправильно, дела эти не были уголовными. Закон построен так, что выиграет всё равно свой человек.

Да, иногда их может быть два «своих» человека. Или даже три. Случалось такое тогда, когда взгляды на распределение бюджетных средств расходились у руководящих должностей государственного органа, инициировавшего тендер.

Например, заместитель генерального директора хочет, чтобы его контора выполняла государственный заказ, а главный бухгалтер хочет свой.

Руководитель ничего не предпринимает, так как ему и так принесут в итоге часть доли.

Ну вот и начинается эта чехарда. Видимость конкуренции между двумя конторами, торги и так далее.

Однако это не изменяет факта того, что выигрывает всё равно «своя» контора. А вот чтобы кто-то пришёл с улицы и забрал «сладкий» заказ – ну это уже совсем дудки.

Нет, выиграть-то можно, конечно. Но что потом с таким заказом делать? Там либо работа в убыток, либо палки в колёса будут вставлять заказчики.

Вернёмся к доверию.

Естественно, в таких делах крайне нежелательны люди с улицы. Не дай бог они ещё из органов каких или вообще (не к месту упомянуты) от Навального.

Собственно говоря, это был мой заработок. Глупо было отказываться. Мне за это платили деньги. Спустя пять лет мытарств я нашёл свою нишу, которая кормила меня и мою жену.

Аккуратно, не бросая трубку, я посмотрел украдкой на свою супругу.

Она уже не нежилась под солнцем. Опершись локтем на циновку, которую мы расстелили на пляже, супруга молчаливо смотрела на меня.

– Работа? – тихо спросила она.

Я кивнул.

Она у меня была молодец. Всё понимала. Нам надо было крутиться в этом сложном мире. Кроме нас, нам никто не поможет. Её родители – пенсионеры. Мои тоже. Её мать – медсестра, отец – слесарь.

Мой отец – сантехник, мать – учительница. Я думаю, объяснять читателям уровень дохода наших родителей не стоит. Учитывая то, что мои родители купили за всю свою жизнь в кредит только «Рено Логан».

Что ж… хотелось не повторить их участь.

– Сколько у нас времени? – устало спросила супруга.

– Послезавтра мне надо быть на работе.

– Значит, выезжать надо завтра утром?

Я кивнул. Она повеселела. Ведь в нашем распоряжении был ещё целый день.

– Сейчас полежим на пляже. Потом погуляем по набережной. Потом скушаем пиццу, искупаемся и вернёмся в номер.

Я улыбался, как маленький.

Старый, обветшалый дом предстал перед моим взором. Казалось, его полностью поглотила виноградная лоза. Изредка каменная кладка проглядывала из-за веток.

Вход был немного скрыт каким-то кустарником. Со скрипом тень открыла дверь. Внутри темно. Небольшая терраса. Справа дверь в жилую часть дома.

Со скрипом открылась и она. Освещение тусклое. Свечи причудливо рисовали языки пламени на стенах. Это их отражение.

В центре, на печке, сидела прабабушка Арина.

Забавно. В реальности я и не вспоминал её. Но сейчас я точно знал, что это она. Увидев тень, она обрадовалась, и нечто подошло ближе.

Прабабушка что-то начала говорить. Тень была неподвижной. Вдруг в гневе образ бабушки исказился. Глаза впали. Костлявые руки обернулись когтями.

Беззубый рот стал полон чудовищных клыков. Она кричала. Пыталась наброситься на тень, но тщетно.

Вихрь тёмной энергии резко дёрнулся в сторону прабабушки, окутал её за секунду, застыл на мгновенье и… разорвал на части.

Нематериальное тело застыло в муке, опало и исчезло. Всполохи тёмной энергии потускнели и испарились тотчас, когда прабабушки не стало.

Дом остался пуст и покинут.

Мы выехали рано утром. Солнце ещё не вышло из-за горизонта, но на улице было уже светло, чтобы ехать без включения фар.