Виталий Гурин - 418

Все персонажи являются вымышленными, и любое совпадение с реально живущими или когда-либо жившими людьми случайно.

Я помню тот день как вчера. Даже спустя двадцать семь лет эта странная мистическая картина стоит у меня перед глазами.

Всего лишь на секунду забыться, задуматься – всё возвращается.

Это было весной, когда наше многочисленное семейство, включая бесконечных родственников, собиралось в деревне. В отчем доме моей матери.

Бабушка выходила в палисадник кормить цыплят. Дед же ковырялся в саду. Наш огромный красивый яблоневый сад представлял собой потрясающее зрелище.

Особенно когда у деревьев – вишен и яблонь – распускались листья и появлялись цветы. Теперь я бы сказал, что это было совершенно невероятно.

Тогда же всё выглядело довольно обыденно. Ветви яблонь прогибались до самой земли, и дедушка ставил деревянные жерди под ними, чтобы они не сломались под собственным весом.

Моя мать, как и её сёстры, занимались каким-то хозяйством, которое было полностью неинтересно мне – малолетнему шалопаю, носящемуся, как ветер, там, где нужно и не нужно.

Я бежал из сада во двор, в палисадник, бегал по крыльцу. В какой-то момент мне показалось, что меня позвала мать из дома.

Я бросился внутрь.

Когда я открыл тяжёлую входную дверь, меня настигла тишина. Свет был выключен, и казалось, что дома никого нет, хотя буквально десять минут назад я отчётливо слышал присутствие матери.

Вначале я посмотрел налево: большая белая печка молчаливо занимала большую часть дома. Справа – кухонька, там тоже никого.

Я прошёл внутрь: зала с телевизором, где обычно все собирались вечером и что-то просматривали из имеющихся двух телевизионных каналов, ибо в деревне тогда больше и не ловило.

Слева – кровать бабушки. Самое тёплое место в доме, ибо одна из стен в комнате по совместительству являлась стенкой печки. Далее – большая неотапливаемая зала, за отдельной дверью.

Трубы ползли по сиротливым стенам. Жить здесь можно было исключительно летом.

Когда-то давно по этим трубам шло тепло от большой печки, но потом котёл лопнул, и чинить его, как у нас часто водится, никто не стал. Так и жили.

Эта комната была просторной, большой и холодной. Даже летом. Здесь находилось трюмо, где хранились старые семейные фото. Здесь же я встретил и мать с тёткой, убирающих шкаф. Они попросили меня найти отца и позвать его.

Возможно, им нужно было сдвинуть шкаф с места.

Пожав плечами, развернулся и направился к выходу.

Внезапно входная дверь со скрипом открылась, и на пороге я увидел это. Нечто.

Оно было большое. Не просто по меркам маленького пятилетнего ребёнка. Его фигура, укутанная в чёрный балахон, занимала весь дверной проём. А это метра два в высоту.

Интуитивно я понимал, что где-то там, под лохмотьями, у нечто должны быть конечности, но их не было.

Самое завораживающее зрелище – лицо. Его не было. Из-под чёрного балахона на меня смотрела зияющая чёрная пустота.

Ничто. И оно меня видело.

Я смотрел в ответ. Без страха. С интересом. Мне было любопытно. От увиденного захватывало дух. Я хотел поделиться с кем-нибудь.

Я развернулся и бросился назад к матери.

– Мама, смотри, кто там пришёл.

Мать удивлённо смотрела на меня и на входную дверь.

Но там никого не было.

Схлопотав подзатыльник за глупые шутки, я вынужден был ретироваться.

Спустя пару дней мы ушли на речку с двоюродными братьями и тётками.

Возвращаясь домой, обнаружили нескольких незнакомцев, что-то объясняющих отцу и дядькам. Заплаканных тёток и бабушку.

В тот день мы узнали, что дедушка погиб на работе. Из-за пожара. Он работал на заводе ЗИЛ. В трансформаторной произошёл пожар. Дед сгорел заживо.

Мой дед. Ветеран Великой Отечественной войны, призванный в самом её конце, оставался в армии до 1953 года.

Демобилизовался сержантом.

Его война длилась восемь долгих лет.

А погиб он по нелепой случайности. На работе. Из-за того, что кто-то халатно отнёсся к своим обязанностям по технике безопасности. Странная жизнь.

Спустя 30 лет я прокручиваю те два события в голове и думаю, что они были связаны.

Я всегда любил море. Не знаю почему. Просто любил, и всё. Сначала на картинках в детских книжках. Потом в реальности.

Когда я был в третьем классе, родители вывезли нас с братом на русский юг, под Геленджик. Это было здорово.

Отец собрал всю свою волю в кулак. Бросил пить на несколько недель и починил нашу старую «Волгу».

Мы сели в неё рано утром и, словно любящая семья, уехали встречать рассвет на трассах южного направления нашей необъятной Родины.

Несмотря на то, что впоследствии я объездил всё Чёрное море, а также побывал в нескольких странах, изучая иноземное побережье, то давнее время вспоминаю до сих пор с теплотой.

Отец очень много пил, когда мы были маленькие с братом. Даже бегал с ножом за матерью.

Родители постоянно ругались. Доставалось и нам. Матери не было смысла кричать на пьяного отца, так как ему было всё равно в его состоянии.

Приходилось вымещать злобу на детях.

Но в тот момент… Когда мы ехали всей семьёй на море… Когда мы отдыхали на море как семья. Жили в маленьком домике из фанеры. Ходили купаться на галечный пляж.

Ездили на экскурсию в горы и на водопады…

Я на секунду подумал, что другая жизнь вполне реальна. Я на секунду подумал, что, возможно, всё может быть лучше.

Это были приятные воспоминания. Здесь спустя много лет. В другой обстановке, но всё на том же черноморском побережье, на песчаном берегу Бугазской косы, через полудрёму, приласканного тёплым сентябрьским солнцем, меня разбудил телефон.

Не то чтобы я спал, однако раздражение моё имело место совсем по другой причине.

Я потребовался своему руководству. Тем самым людям, у которых опять горели какие-то важные дела, решить которые мог только я.

Я мог не брать трубку. Мог вообще забыть телефон в номере, но я так же прекрасно понимал, что эти же люди платят мне деньги.

Деньги, на которые я жил, мог купить себе машину, квартиру и отдыхать два раза в год на море в тёплых странах.

В начале лета мы с женой летали в Черногорию. Осенью за неимением времени решили смотаться на недельку на наш юг.

На самом деле у меня не было никакого предубеждения по поводу отдыха на русском Чёрном море.

И жильё, и сервис меня вполне устраивали. Как и мою жену. Я всегда считал, а точнее, меня этому научила жизнь, что важнее всего расставить приоритеты.