Ирина Мартова - Однажды, когда-нибудь…

– Ладно, дружище… Ты поезжай домой сегодня, отдыхай после дальней дороги, набирайся сил, а завтра, уж не обессудь, впрягайся, дел-то по горло.

Он тепло и ласково похлопал Семена по плечу и пошел было к своей машине, но тут Семка, словно вспомнив что-то, вдруг громко его окликнул:

– Пашка… А ты помнишь наши посиделки в общаге?

– Господи! – От неожиданности Павел чуть не споткнулся и, остановившись, изумленно уставился на Семена: – Вот уж чего не ожидал! С чего это ты? Ностальгия?

– Не знаю, – честно признался друг, смущенно улыбнувшись, – просто отчего-то вспомнил, как мы сидели по ночам, пели под гитару, танцевали внизу, жарили картошку…

Он помолчал, пожал плечами:

– Старею, что ли?

Павел удивленно хмыкнул, а потом махнул рукой:

– Да нет… Не думаю. Просто ты устал, работа задавила, как говорится, все чувства и эмоции. Да и давно мы не собирались вместе. Очень давно! А что? Давай, что ли, в ресторан сходим как-нибудь вечерком, а? Может, напьемся? Давай?!

– О! Вот этого не надо! – расхохотался Семен, представив сразу, как два респектабельных мужчины, пьяно качаясь, выходят из ресторана. – Не забудь: ни тебя, ни меня некому будет дома откачивать и отпаивать огуречным рассолом, так что давай попросту: сходим посидим, на людей поглядим, отдохнем.

– Все… Решено! Пойдем, раз напиться нельзя, так хоть посидим, на людей посмотрим, – согласно кивнул, смеясь, Павел и, на прощание крепко пожав другу руку, решительно пошел в сторону машины.

Надо спешить. Время не ждет, к сожалению…

…Семен неторопливо поднялся на третий этаж.

В их доме конечно же был лифт, но он давно уже взял себе за правило ходить по лестницам пешком. И надо сказать, давши однажды себе слово, он старался его никогда не нарушать. Да, конечно, – «никогда не говори никогда», это все верно, бывают и исключения из правил, но Семен все же пытался выполнять это свое решение всегда. Или почти всегда – это же жизнь, всего не предусмотришь! Поднявшись на третий этаж, он глубоко вздохнул и с удовлетворением отметил, довольно улыбнувшись, что почти не запыхался. Подойдя к двери, Семен поспешно достал ключ из своего портфеля, верного спутника всех его бесчисленных командировок, но воспользоваться им не успел, так как именно в это мгновение дверь бесшумно отворилась и прямо навстречу ему из квартиры шагнул высокий стройный светловолосый юноша.

Увидев Семена, юноша резко остановился и радостно воскликнул:

– Ого! Ну, наконец-то! Привет! – Он поспешно наклонился вперед и обнял Семена за плечи: – Что-то ты долго в этот раз?

Мужчина ласково похлопал юношу по спине и, любовно оглядев его, одобрительно кивнул:

– Здравствуй, сынок! Ну как ты? Уходишь?

Сын Семена, не скрывающий своей радости, как-то совсем по-детски заторопился, засуетился:

– Да ладно, завтра схожу. С тобой останусь, соскучился.

Семен даже слегка покраснел, ему вдруг стало так тепло и радостно от того, что сын его, Андрюшка, вырос таким добрым, ласковым и прямым, совсем как он в юности. Переговариваясь и по-доброму подшучивая друг над другом, они вошли в квартиру и сразу же попали в руки Лидии Ивановны, Семкиной мамы. Она, сухонькая, маленькая, чистенькая, была на самом деле строгим командиром и рулевым, ведущим эту небольшую семью, отвечающим за их семейный комфорт, порядок в доме и щедро дарящая своим дорогим мальчишкам необыкновенную бескорыстную материнскую любовь. Увидев сына, вошедшего в квартиру в обнимку с внуком, Лидия Ивановна просияла морщинистой лучистой улыбкой:

– Семочка! С приездом, сыночек!

Она неторопливо подошла и уткнулась сыну в грудь. Он снисходительно, но очень ласково чмокнул ее в седую голову:

– Здравствуй, мамочка! Ну что? Все у вас в порядке?

Лидия Ивановна, недолго пребывая в радостной эйфории, тут же выпрямилась и, перейдя на свой обычно строгий тон, чуть сварливо, чуть насмешливо проговорила:

– Ой, сынок! С Андрюшкой разве соскучишься? Только первый курс закончил, а возомнил себя взрослым мужчиной, все пытается меня в рамки какие-то установить, грозится лишить права слова…

– Ого! – громко захохотал Семен, с облегчением чувствуя себя, наконец-то, дома и сразу расслабляясь душой и телом. Он давно привык к словесным дуэлям бабушки и внука. И, очень любя их обоих, старался никогда не вставать на чью-то сторону, убежденно соблюдая спасительный нейтралитет. Он знал, что за этой напускной суровостью и внешней придирчивостью матери скрывается бесконечная нежность и любовь к внуку, а поэтому никак не реагировал на их словесные выпады и баталии, лишь изредка, в совершенно исключительных случаях, вставлял свое веское слово, к которому, надо отдать должное, безоговорочно прислушивались и мать, и сын.

Как и все люди, которые очень долго живут вместе, мать, сын и внук прекрасно знали и все слабости друг друга, и особенности характеров, привычки и наклонности. Вот и теперь, встретившись после командировки Семена, все члены этой небольшой, но дружной семьи собрались на небольшой кухоньке и, перебивая друг друга, стали делиться новостями. Пока Лидия Ивановна собирала на стол, сын взахлеб рассказывал отцу о том, что его сейчас так волновало: о трудной сессии, о своих удачах на этом поприще и неудачах Сереги, его верного Санчо Пан-сы. Семен посмеялся, слушая сбивчивый рассказ сына, и только хотел что-то вставить, как слово взяла строгая Лидия Ивановна:

– Так… Хватит болтать, давайте-ка к столу.

Семка обернулся к матери и негромко попытался отказаться:

– Мам, я, в общем-то, не голоден.

– Как это? – грозно сдвинула брови хозяйка.

– Да мы с Павлом в ресторане пообедали, я ж на работу заезжал…

– Понятно, – чуть обиженно протянула мать, – но это не повод отказываться от еды. Давай-ка вот котлетку или блинчик… Еще теплый, так и просится в рот!

Лучистые глаза матери внимательно взглянули на сына:

– Исхудал-то как… Попробуй что-нибудь.

Семка громко захохотал, откинув голову:

– Мама! Опомнись! Как исхудал?! Поправляюсь как на дрожжах…

Сын критически оглядел отца и насмешливо скривился:

– Да, бабуль… Зрение у тебя явно сдает!

Однако Лидия Ивановна, ничуть не смущаясь, тут же парировала, шутливо погрозив при этом Андрюшке кулаком:

– А ты поучи еще бабку, поучи! Ишь! Зрение сдает… Вот мы поговорим с тобой, когда ты до моих лет доживешь!

Андрей в ответ лишь миролюбиво кивнул, спокойно пожав плечами:

– Обязательно поговорим! Вот как мне только стукнет семьдесят, так и побеседуем… Присядем в уголок на диванчике и начнем… Ох и наговоримся!

Все дружно рассмеялись.

Семен женился гораздо позже своего друга.

Давно уже отгремели Пашкины свадебные колокола, у него уже стала подрастать маленькая дочурка, а Семка все никак не мог найти ту единственную, с которой хотел бы прожить всю жизнь и вместе состариться. Порой ему казалось: вот она – та самая, ради которой можно весь мир перевернуть. Но проходил месяц, другой, третий, и он убеждался, что все это не то, не та… Это казалось странным, ведь Семен, веселый, неугомонный, преданный и верный, всегда был на полшага впереди своего друга. Он, замечательный рассказчик, весельчак и выдумщик, вдруг как-то растерялся, сообразив, что просто не может остановить свой выбор на одной девушке. Ему то все казались хороши, то все казались неестественными, напыщенными, ненатуральными. Чего он искал? Он и сам поначалу не понимал, но как-то неосознанно стремился к чему-то заветному, чистому, светлому. Ему хотелось какой-то особенной доверительности, легкости, что ли… Время шло. Павел как-то даже непонимающе спросил: