Дамир Шапсугов - Проблема свободного мышления в юридической науке

Из этого можно заключить, что открывать вещи можно не только «действием ума», но и воли, имеющей основание в разуме.

Данное замечание является чрезвычайно важным, своеобразным прологом к разумной воле Гегеля, объясняющей источник движения разума, утверждающей в действительности и его связь с практическим разумом.

Можно предположить, что этот путь познания «по наитию», опирающийся на волю, имеющую основание в разуме, имеет прямое отношение к обосновываемой им интуиции. Однако такое предположение можно отнести, скорее, к заслуживающим внимания, правдоподобным, но прямо не доказанным.

В любом случае, идея о познании вещей не только в действии ума, а действием воли, имеющей основание в разуме, как нам представляется, создает важные предпосылки для обоснования идей практического разума и его связи с чистым разумом, поскольку его применение все равно сводится к выделенным им двум путям познания вещей, ибо иными путями, по убеждению Декарта, получить знания невозможно.

Определенным подтверждением высказанного предположения может служить различение интуиции и дедукции, проводимое Р. Декартом. При этом Декарт объясняет, что, используя слово «интуиция» и другие слова, он вынужден «отдаляться от их общепринятого значения», поскольку они означают совершенно другое, опираясь только на то значение, которое они имеют на латинском языке.

Интуиция обладает такими признаками, как очевидность и достоверность, которые необходимы не только для отдельных высказываний, но и «для каких угодно рассуждений. Так, «2 и 2 составляют то же, что 3 и 1». В обоих случаях получается число 4. Здесь, «вдобавок» к этим двум положениям (2 и 2; 3 и 1), выводится третье – оба варианта также составляют число 4. Этим простым примером иллюстрируется очевидность и достоверность интуиции, особенность интуиции здесь проявляется в ее непосредственности, требуется наличие очевидности, которую она «некоторым образом заимствует у памяти». Этой наличной очевидности нет у дедукции, которая представляет собой последовательное движение мысли, которой нет в интуиции ума.

Это связано с тем, что вещи, сами по себе не являющиеся очевидными, могут познаваться достоверно, когда они выводятся из истинных и известных принципов посредством постоянного, нигде не прерывающегося движения мысли, ясно усматривающей каждую отделившуюся вещь, причем так, что последнее звено этой длинной цепи связано с первым и соседними. Это движение мысли свойственно дедукции и отсутствует у интуиции ума. Именно поэтому познание вещей возможно только этими двумя способами, благодаря тому, что «положения, которые непосредственно выводятся из первых принципов, познаются в зависимости от их различного рассмотрения то посредством интуиции, то посредством дедукции, самые же первые принципы только посредством интуиции и, напротив, отдаленные следствия – только посредством дедукции». 42 42 Декарт Р. Правила для руководства ума. Правило III

В данном случае, кроме рационального объяснения понятия, содержания и значения интуиции и дедукции в познании вещей, мы находим разграничение непосредственного знания, получаемого через интуицию ума и опосредованного знания, получаемого через последовательное движение мысли, обоснование единства этого знания, как условия возникновения достоверного, истинного знания. Этим выводом обозначается новая эпоха в развитии теории познания, появляется научное разграничение знания, отграничивающее его от других его разновидностей, и получающее одно из первых теоретических обоснований.

Отсюда возникает мысль о недопустимости вырвать из контекста концепции Декарта только интуицию и дедукцию, без рассмотрения их в процессе становления, в рамках предложенной им реальной технологии поиска истинного знания в общем существующем конгломерате знания, являющемся источником и опорой этого поиска.

Второй вопрос, нуждающейся в пояснении – это трактовка отчетливости и ясности знания, аксиом в качестве логических признаков рационального познания. Скорее, они могут быть внешним следствием применения логики познания, но не внутренним ее компонентом. Конечно, применение такого термина усиливает впечатление о рациональности получаемого знания, что, однако, не наделяет его признаком логичности.

Как известно, отчетливым и ясным может быть и заблуждение, как для заблуждающегося, так и для установившего факт заблуждения. Сам Декарт говорит о необходимости обеспечивать простоту знания как условие его достоверности, избегая слишком сложные для понимания, темные и трудные вопросы, для надлежащего исследования которых пока еще не созданы необходимые предпосылки. Отсюда становится понятным, что ясность и отчетливость это признаки достоверного знания, которое должно быть рациональным.

Ставя задачу не принимать безусловно ничего ложного за истинное и достигать познания всех вещей, необходимо понимать, что незнание какой-либо вещи является результатом незнания пути, который позволит её познать. Метод призван правильно объяснять, как пользоваться интуицией ума, чтобы не впасть в заблуждение, и как отыскивать дедуктивные выводы, чтобы прийти к познанию всех вещей 43 43 Там же. . Знание, по мнению Декарта, нельзя получить иначе, как «посредством интуиции ума или дедукции, являющихся первичными и самыми простыми из всех, которыми наш ум пользовался и раньше, иначе он (разум) не воспринял бы никаких предписаний самого метода».

К чистому свету разума невозможно прибавить другие действия ума, которыми диалектика силится управлять с помощью названных двух. Они, скорее, станут препятствиями, способствующими «помрачнению» чистого света разума.

Интуиция и дедукция рассматриваются Декартом в качестве действий человеческого разума, позволяющих прийти к познанию вещей без всякой боязни обмана. Связь между ними понимается Декартом как аксиомы, на которые опираются истинные и достоверные дедукции, представляющие собой чистые выводы одного из другого, предмет которых должен быть освобожден от того, что может быть привнесено в него опытом.

Таким образом, мы приходим к выводу, что Декарт фактически разработал целостную технологию поиска и перехода от непосредственного недостоверного или недостаточно достоверного познания и знания к достоверному, объясняемую через особо выделяемую им категорию отношения недостаточно достоверного знания к достоверному. Не есть ли это своеобразное обобщение всего недостоверного знания, из которого по специальной технологии «вытягивается» достоверное? Ведь сомнение, во-первых, не исключает наличия в нем достоверного знания, содержит, вместе с тем, в той или иной мере чувственный компонент, и именно с установления сомнения, как факта бытия, появляется возможность получения достоверного знания. Здесь чрезвычайно важно подчеркнуть, что часто упускается из виду при характеристике метода Декарта как математического, понимаемого как прямое применение в любой науке методов математических наук, что, по нашему мнению, не является верным.