Alisa Arthur - Фея в игле шприца. Роман-путешествие

– Ты подстригся? – Мы встретились вечером в его День рождения после недель, проведённых вместе, и месяцев молчания, после миллиарда слов, сказанных, написанных, выброшенных и выплюнутых, тысяч поцелуев, всегда тайных, и странных попыток понять друг друга. Кас выглядел отлично, как будто снова помолодел, и светился, – я не могла понять, в чём дело. Может быть, просто подстригся?

– Нет.

– Побрился?..

– Нет.

– …ты сегодня ничем не упарывался?..

– Нет. – Я нашла ответ, и неважно, было ли это правдой. Он улыбнулся и на свой День рождения подарил мне розу.

По дороге домой нас развлекал Сартр, с ним мы гуляли по городу, останавливались погадать на книге «Бытие и ничто», купить чизбургеров или впервые за всю ночь поцеловаться на пустынной проезжей части. Продавец шаурмы делал вид, что не замечает нас, бурно ласкающих друг друга под одеждой у стеклянной стены его будки. Две малолетние дуры возвращались домой в третьем часу ночи и со смешными понтами рассказывали нам, что книги – говно. Сартр, кажется, был с ними не согласен, а мы, я и Кас, изображали брата и сестру и демонстрировали склонность к инцесту.

Около пяти утра он заставил сонную женщину открыть нам первый попавшийся подъезд, скуля в домофон:

– Пожалуйста, за нами гонятся гопники!

Возле решётки, закрывающей вход на крышу, мы постелили куртки и грелись друг о друга, а я снова не решилась заняться с ним сексом, зато – не знаю, что на меня нашло – в первый раз сделала ему минет и, растерявшись, сплюнула через перила вниз на ступеньки. У нас было официальное право на удовольствие: пару дней назад я рассталась со своим парнем, правда, все знали, что через неделю мы снова будем вместе.

Начиналось обезумевшее от этой ночи апрельское утро.

Я была рада дождю. В восемь мы, мокрые, дошли до общаги, спать совсем не хотелось. Сидя на кухне с гитарой, познакомились с пятикурсником Кириллом, хорошим парнем, девственником и задротом, что было написано на его вполне симпатичном лице, и тут же затеяли новую извращённую игру.

– Кирюх, это моя сестра. У нас разные отцы, а что, разве мы так уж непохожи?

Выманив жертву на балкон, я прижималась к нему мокрой рубашкой с расстёгнутыми верхними пуговицами и толстым слоем поролона пресловутого красного лифчика. Парень смущался и нервно сжимал кулаки.

Я сидела на столе, перебирала струны, улыбалась и наблюдала. Иногда мы с братишкой гладили друг друга по интимным местам, целовались взасос и похотливо улыбались.

– Посмотри на неё. Вот. Загляни в вырез рубашки, не бойся, чувак! Ты хотел бы трахать её каждый день?

Кирилл неуверенно косился на меня, мол, она же здесь, сидит и слышит это, но отвечал: «Да». Касу удалось, как и всегда, войти в доверие, и вот он уже красиво, харизматично переворачивал мир парня с ног на голову и давал советы по соблазнению, а тот, отбросив, может быть, впервые в жизни, комплексы и правила приличия, делился самым сокровенным. Вечером того же дня двадцатидвухлетний девственник пришёл ко мне пригласить на прогулку. Я спала и тактично отказалась, а позже мы узнали, что у нашего скромного подопечного был День рождения.

За неделю до этого Кас подарил мне кайф первого конопляного прихода, когда я летала по квартире и кричала: «Я хочу чувствовать свободу!». Я надолго влюбилась в эти ощущения, но трава – капля в бурном море всего, что он для меня открыл. Мы несколько раз курили вместе, и ни разу это не было даже самым маленьким шагом к сближению.

Я так и не узнала Каса. Не поняла смысла ненавистных мне экзистенциальных монологов, не поверила в слова любви, прогудевшие в последнем разговоре, как валун, брошенный на дно пустого колодца, не спросила, на чём же он сидел – или сидит? – даже когда стала интересоваться определёнными веществами. Зато, клянусь, больше ни с кем и никогда я не чувствовала себя такой особенной. Нет, ни слова о счастье, удовольствии, уюте, покое, это иные категории, я приберегла их для других. С ним было ощущение уникальности каждого момента и себя – в нём. Каждая наша встреча была историей, каждое слово весило тонну. Даже если ни одно не было правдой. Да и что, собственно, такое эта правда?

– Кас?..

Перематываю, меня зовут Лера, вот же я, в зеркале, волнистые рыжеватые волосы, голубые (чёрные?) глаза, с улыбкой что-то не так… белая майка без лифчика и соски, соски точно мои, трогаю… порядок. Только лицо такое салатовое, в прозрачных ярких чешуйках, как у русалки. А, нет, это мир такой. Вся комната вокруг. Как вода.

Напротив меня Никита, да, у нас есть имена, и его, этого парня с тёмными глазами, так зовут. Я не могла его с кем-то спутать. Мы только вдвоём, и, кажется, чем-то упоролись.

Картины уже мало меня интересуют, пусть хоть растекаются по стенам холодным прибоем, даже если потолок затянут ватные облака и осядут сыростью на моих плечах. Пусть движутся, ничто не способно стоять на месте, как я могла не видеть чудовищной, великолепной динамики каждой молекулы всего, всего, что меня окружает?

Ник, что ты говоришь, какого хрена? Привыкнуть? Я не должна к этому привыкать, нет, не привыкнуть, не на восемь часов – прошёл всего час?.. а когда было начало? – привыкнуть, да это же просто смешно, я должна всегда видеть мир таким, ВСЕГДА, потому что он такой и есть. Это же понятно, как дважды два. Всё в движении, всё, и сам ПОКОЙ – в этом движении. Движение, тёплое, как лучи солнца, плавное, как река, красивое. Правильное. В него просто падаешь, погружаешься, нет – ты становишься его частью, ты сам – движение.

Лежу на кровати и калейдоскоп цветов, музыки и радуг падает на меня – в меня – с потолка, из самого сердца люстры. Я полощу в нём руки, поток тёплый и восхитительно чистый, нет ничего, что могло бы ему помешать: ни одной пылинки, ни одной неправильной ноты. Он наполняет всю комнату. Даже пальчики на босых ногах, когда шевелю ими среди согревающих солнечных зайчиков, дарят мне волны экстаза. Я сливаюсь с потоком и смеюсь, стону, выгибаюсь в бесконечном, божественном, кристально-чистом оргазме!

О Боже!..

Это невероятно, я больше не могу, как же… ПОЧЕМУ Я РАНЬШЕ ЭТОГО НЕ ВИДЕЛА?

Пока одна, могу просто наблюдать. На полу лежит, перевёрнутый на бок, с выбившимся белым лепестком шнурка, один мой серо-розовый «Найк». Ярко-розовая галочка, фирменный знак, порхает над полом. Это бабочка или… цветок, да, я чувствую запах розы.

Пальчики ног играют, дирижируют музыкантам, плетут веночки из бутонов малиновых ноготков. Дыхание свежести, воздух – голубого цвета, я – волшебно красива. Красива, как воздух, как картины, красива так же, как мой яркий кроссовок, как стены, обогреватель и тлеющая сигарета. Я – один из цветков этого сада, потому что красиво и оргазмично абсолютно ВСЁ.