Лилит Трокс - Что покоится внутри?

– Чего вытаращились?

От его рева раненного зверя мы спрятались за спинку кровати. Мама подошла к нему и попыталась обнять, но он лишь отмахнулся.

– Я хотел создать рай для вас, но уже не могу. Все пошло прахом.

И это был уже не рев, это был лепет младенца. Виктор, наш защитник не знал, что делать. Вожак стаи отступил, альфа самец отошел в сторону.

– Не будет больше денег, муки и мяса. Ничего не будет.

– То есть как? – удивилась наша мама, но даже я в тот момент поняла, что шутки закончились и что-то пошло не так.

Что-то пошло не так до такой степени, что мне было жутко даже спрашивать, что же такое творилось, когда все было так?!

– Что-то с поставщиком мяса?

Виктор кивнул. Коти, который со мной наблюдал за Виктором из под спинки кровати, толкнул меня в бок, указывая на его окровавленные руки.

– Он отказался работать с нами? – тревожно спросила наша мама, но Виктор не ответил, он только уткнулся носом в рукав своей рубашки и зарыдал.

Позже мы узнали обо всем. Коти раньше, я позже. Дело не во времени, а в шокирующей правде. Все эти годы, все эти одиннадцать лет не было никакого поставщика мяса… Вернее, он был, но торговал не мясом скота или птицы. Он торговал человечиной. И не спрашивайте меня я не смогу сейчас сказать, убивал ли тот людей или шарился по моргам и могильникам. Я не знаю, это были не спокойные времена и люди выживали как могли. Знаю только, что предпочитали тела нищих, бомжей и сирот, убитых ли или вырытых из могил. И мы все это время ели именно их мясо…

Знаете, говорят, что человек ко всему привыкает и всегда находит выход. Однако в нашем случае, выход никто не искал, выход пришел сам. Убийственный, отвратительный, аморальный, противозаконный выход. Но так всегда в жизни и происходит, уходит один вожак и стаю начинает возглавлять другой вожак. Это просто нужно для того, чтобы стая выжила. Стая должна выжить любым способом. Мы, как в сказке скребли по сусекам, выcкребая остатки муки и размешивая ее с водой, пекли суровые блинчики. Вот тогда-то все и произошло. Мать с Виктором приканчивали запасы спиртного на кухне. А я возилась с тряпками, пытаясь из них воссоздать куклу, которую когда-то купил мне Виктор, но в скором времени поломал Коти, аргументируя свое действие, как все красивое в этом мире должно умирать, ведь мир не совершенен и тут должны жить только конченные ублюдки. Наверное, всю нашу семью он и считал за таких. Так вот в это практически мирное настроение и ворвался Коти, он тоже был под хмелем, но это было не самое главное. Он привел в дом свою подружку! Правда, родители даже не удивились гостье.

– Молодец, сынок, уже взрослый, – заплетающимся языком проворковала наша мама.

Он и правда был взрослым, ему на днях должно было исполниться шестнадцать лет, а это значило, что он мог делать все, что пожелает. Виктор еле поднялся и, пошатываясь, подошел к Коти, он дружественно похлопал его по плечу и вручил ему ключ от пристройки.

– Ты уже большой мальчик и тебе нужно отдельное жилье.

Коти благодарно кивнул и они с подружкой пошли в свою новую обитель.

Я еще для приличия немного посидела со своей куклой, а потом пошла по их следам. Мне было до жути интересно, чем могут заниматься Коти и его красивая темноволосая спутница. По тому, что я читала в романах, он должен говорить ей о любви и крепко целовать в губы, а еще они должны уходить, обнявшись в закат, но для этого нужно было подождать вечера. Я тихонько заглянула в окно пристройки. Оно было завешено шторой, но все равно видимость была довольно хорошая. Они сидели спиной к окну и Коти приобняв девушку, что-то шептал ей на ухо. Я еще подумала тогда, что когда-нибудь и я найду себе свою любовь. Мы будем так же обнявшись сидеть и шептать разные милости. И вот примерно тогда я и стала замечать какую-то неестественность в позе девушки. Ее тело словно обмякло, я не могла видеть, что именно Коти делает, но видимо ей это было приятно, так как я стала различать едва слышные стоны. Я уже хотела постучать в их окно и обнаружить свое присутствие, как вдруг, девушка упала на кровать. И теперь я смогла ее разглядеть. У нее был порван рот, и не было одного глаза. Я сначала подумала, что это какой-то страшный грим, что иногда делают на Хеллоуин, но вырвавшийся стон из изуродованного тела подсказал мне, что здесь даже не пахнет шутками. Я отскочила от окна, но в последний момент успела заметить странное выражение на лице Коти, выражение какого-то неземного блаженства.

Мое сердце так сильно билось, что я боялась, что Коти через стену услышит его стук, и я присоединюсь к этой девушке. Я кинулась в дом.

– Все плохо, кажется, Коти убил свою подругу! – с порога прокричала я, крик всегда мне помогал преодолеть страх.

– Как убил? Зачем? – удивился Виктор, у него было такое выражение, будто я должна была знать, зачем Коти это сделал.

– Не знаю, но у нее глаза нет! – пытаясь унять дрожь, сказала я.

– А она приходила с глазом?

– Да, она приходила с глазом!

– С одним глазом?

И только тогда я начала понимать, что с нашей семьей, возможно, что-то не так. Я забилась в угол и заплакала.

Виктор, открыл пробку и налил себе виски. Мама положила голову на стол и почти засыпала.

– Может, вы все-таки посмотрите на ту девушку? – неуверенно предложила я.

Мне и самой хотелось как можно дольше не знать, что же там произошло. Виктор как-то странно посмотрел на меня, словно забыл, кто я и про девушку без глаза забыл.

– Я пойду, покурю и заодно гляну, – наконец сказал он, вздохнув, и я успокоилась.

Я осталась с мамой, которая уже почти спала на столе пьяная. Мой разум пытался утешить меня, он твердил, что мне все померещилось и сейчас Виктор зайдет, возможно, с Коти зайдет и той девушкой, и они посмеются надо мной. Но их не было долго, так долго, что я уснула.

Я проснулась от какой-то необычайной возни. Виктора не было. Коти сидел за столом, потупив взгляд в пол, а мама стояла над ним и выговаривала.

– Ты зачем ее убил? Вот куда нам теперь девать ее тело?

Я встала с кровати, хоть мне и не очень хотелось встречаться взглядом с Коти. Я боялась увидеть на его лице вчерашнее выражение. И главное, я поняла, что была права, мой брат убил свою подругу.

– Мама, она не умела шутить. Ее все равно кто-нибудь бы убил.

– И как она пошутила? – допытывалась мама, будто была жандармом в Гестапо.

Даже я потеряла терпение.

– Да какая разница? Он же убил ее!

– Да не ори ты! – огрызнулся на меня Коти.

– Подумаешь большая потеря! Я что, президента убил? Это потаскуха, тварь. Она обычная проститутка! А вы подумали, что она моя девушка, что ли?!

Я вылетела из нашего жилища пулей. Я не хотела, я отказывалась принимать логику своего брата. Она не была человеческой, его даже зверем трудно было уже назвать.