Лилия Шевченко - Имена. Часть первая

Завтра нагрянуло, как всегда быстро. Это долог день до вечера, кому делать в этот день нечего, а для наших людей какое-никакое дельце завсегда отыщется.

Эрос тоже неожиданно для себя отыскал себе нужное дельце прятать и перепрятывать, внезапно обнаруженную им в комоде, едва початую Колготкиной бутылочку спиртного. Он гонял с ней по квартире, как дурень со ступой. Все до этого казавшиеся подходящими места для пряток, вдруг потом оказывались совсем не подходящими.

– Ну, куда спрятать-то? Везде, как на ладони. Если не Евка, так Маруська унюхает своим длинным нюхалом. Три или четыре комнаты! А места для маленькой бутылочки не найти! Это что же делается в нашем государстве?!

Он бы так и бегал еще неизвестно сколько, если бы в дверь не позвонили.

Эрос молниеносно метнулся в свой кабинет и поставил бутыль в книжный шкаф, немного двинув книги в сторону.

– Здравствуйте, дорогой Эрос Купидонович! Очень рада вас видеть! Я вчера имела беседу с вашей секретаршей по поводу сегодняшнего визита.

– Я в курсе! Взаимно рад и польщен вашим визитом. Требуется имя младенцу мужского пола, правильно понимаю ситуацию?

– Да, именно, так!

– Проходите, пожалуйста, в кабинет. Ах, нет, постойте, туда нельзя. Лучше на кухню. Я сей момент.

Профессор, стремглав вбежав в кабинет, подбежал к книжному шкафу, быстро вытянул из кармана, заранее наготовленную рюмку, налил в неё до половины вина, и ничтоже сумняшеся, то есть, совсем не раздумывая, маханул себе в рот целебного напитка. Забросил в качестве закуски и лечебного эффекта, туда же жменьку очищенных семян тыквы. Говорят, что они хороши от глистов. Спиртным в своём организме профессор не был намерен делиться ни с кем. И резво побежал на консультацию.

Минут десять обсуждения цены вопроса и пожеланий консультируемой немного утомили академика, поэтому ему пришлось еще пару раз выбегать в соседнюю комнату для набора сил, и физических и творческих.

Им было предложено с десяток разных имён, а дама всё еще упиралась и сама не знала, что ей надо.

Профессор пошел в атаку.

– Да, вот еще довольно смелое решение для вашего довольно несмелого пацанчика. Планктон Планктонович! Шикарное название! Получите его и распишитесь.

Женщина не соглашалась и с таким предложенным ей вариантом:

– Да, но у нас папа, как бы Эсмеральд!

– Ничего-ничего, милочка, в нашей стране нет ничего невозможного. Вы спокойно смените имечко и у вашего папочки. И своему сыночку дадите с именем и новое отчество, так сказать для полной благозвучности всех имен вашей семейственности. Вот мы и уговорились.

Но она по-прежнему упиралась изо всех сил.

– Да, но, позвольте, мы уже меняли имя у нашего папы, когда называли свою дочь Эсмеральдина. И делали это именно для благозвучности с предложенным вами именем.

Профессор страшно обрадовался этому сообщению:

– Тем более милочка, если этот путь вами уже однажды пройден и чего вам тогда, бояться? Всё вам знакомо и нет никаких причин своим отказом портить жизнь вашему маленькому миленькому Планктончику. Вы же только вслушайтесь в эти чарующие звуки моря! Бездонную бездну его глубоководных тайн. Планктон! Планктончик! Планктик! Смысл этого имени в слове «Планктонный», то есть глубоководный, глубокоосмысленный. Вот, до какой степени всё серьезно.

– А как же наш папа? – растерянно вопрошала очередная жертва именной науки.

– А что папа?! Папа! А? Папа? Так пусть ваш папа терпит! Ну, ты посмотри, что делается, никакой терпимости в людях не осталось! Они даже не готовы пострадать за своих собственных детей, – произнёс академик с большим укором.

– Нет, что вы? – залепетала, молодая женщина, старательно оправдываясь. Она сильно покраснела:

– Мы всегда готовы пострадать за своих собственных детей! Всегда и везде! Но имя какое-то непривычное и оно мне кажется не совсем подходящим. Я почему-то думаю, что муж ему воспротивиться.

– Не переживайте вы так, милая. Всё будет вам с вашим именем, как нельзя лучше. А, если ваш неугомонный муженёк будет сильно сопротивляться этому чудному имени, мы тогда просто применим к нему наш научный подход.

Дама обомлела и только смогла выдавить из себя:

– А-а-а?…

–Я же говорю вам, не переживайте. Это абсолютно безболезненно. Махнул и всё!

– Как это? Куда махнул? Чем махнул? Заче-е-м? Это вы про что сейчас?

– Да, всего-то 50 граммов отличного домашнего коньяка, настоянного на чистой водке. Три раза в день до еды. Только одно условие, только на чистой водке.

– Да, что вы такое говорите, можно подумать водка бывает грязной?

– Как?! А если при разливе присутствовал человек с десять раз не вымытыми после туалета руками?

– И что? Я вообще не понимаю, к чему вы это говорите?

– Как вы еще в сущности молоды, дорогая и по всему видно очень плохо представляете себе всю криминогенную обстановку в городе. И вы даже не подозреваете себе, сколько человек в нашем государстве не моет рук после туалета?

– Не запугивайте меня, пожалуйста! – произнесла молодая женщина дрожащим голосом.

– И цели такой нет. А водка, водка, она еще как бывает грязной! И обычные глисты это еще самое безобидное при кишечной инфекции поноса.

Профессор изо всех сил старался произвести на женщину, так сказать «медицинское» впечатление, чтобы увести её в сторону. И там окончательно запудрить ей мозги. Работать и напрягать ум, когда его жизни ничего не угрожало, профессору чего-то сегодня совсем не хотелось. А чего именно хотелось, то не моглось, потому что сильно мешалось, то чего совсем не хотелось. Вот, как-то так. Просто и непонятно.

Чтобы изобразить серьезную работу якобы трезвой мысли академик всё время, что-то лепетал.

– Хотя никто и они….– профессорский взгляд на секунды задержался на буфете, – знаете, они тоже не лишены маленьких человеческих радостей, пропустить рюмочку другую, да…, – неожиданно не закончил свою речь академик и замер, стараясь что-то припомнить.

– Это вы сейчас про кого? – молодая мамочка смотрела на академика, не отрываясь, а того уже несло. Его теперь несло каждый раз при малейшем намеке на спиртное. Несло и сносило крышу вместе с чердаком. И теперь его вдруг опять понесло напрямую к заветному буфету и вожделенному напитку, находящемуся в этом буфете. Бежать в соседнюю комнату профессор уже не мог.

Во время разговора он неожиданно вспомнил, что буквально на днях спрятал туда от Евы, а потом внезапно забыл выпить небольшое количество домашнего коньяка в бутылке из-под лимонада. Но он, как силовольный человек, умел останавливаться в своих мечтах и переходить от речей сразу к делу, перевоплощая свои несмелые мечты в смелые реальности.