Михаил Воронков - Синдром Золушки

– Маш, если хочешь, я погуглю этих итальянцев, – предложил Алекс, – может, пойму, что им от Петрова надо.

Компьютер выдал с сотню ссылок на компанию итальянцев. Ознакомившись с миссией компании, Алекс открыл ссылку на их продуктовый портфель. Среди трех десятков различных препаратов значился опиатный препарат бупрофиллин. Вспомнив, какого феерического успеха «Фармстандарт» добился с другим опиатом – кодеином, Алекс залез в справочник Машковского, только для того, чтобы через минуту его захлопнуть. Бупрофиллин, хоть и был опиатом, не вызывал ни наркотической эйфории, ни привыкания – необходимых слагаемых мгновенного коммерческого успеха. Как известно, морфин был выведен на рынок малоизвестной аптекой, с которой началась одна из крупнейших в мире фармкомпания «Мерк». Аналогичным образом героин стал блокбастером для «Байера», а метадон для «Авентиса» и «Эли Лили». Все эти респектабельные ныне фармкомпании и сейчас входят в десятку богатейших в мире. По этому пути в России пошли «Фармстандарт» и «Верофарм», которые плотно посадили на кодеин практически всю страну. И если в 1827 году морфином предполагалось лечить зависимость от опиума, героином – уже от морфия в 1874-м, а метадоном – от героина в 1965-м, то кодеином в России решили лечить кашель и простуду. Над этическим аспектом – стоило ли спасать завод таким вот образом – Алекс думал еще несколько минут. Но предлагаемый итальянцами бупрофиллин для этого все равно не годился, так как не был наркотиком.

Итальянцы прибыли вовремя. Вместе с Алексом в переговорной их встречали, едва скрывая своё недовольство разрушенным рабочим днем, Валера и Гуронов. Маша благоразумно пряталась в своем кабинете, Петров еще не приехал, а единственный человек, говорящий по-итальянски, – ответственная за корпоративную презентацию Марина – опаздывала.

С легкой тревогой поглядев на братьев-замов, Алекс широко улыбнулся и протянул руку первому вошедшему итальянцу:

– Добро пожаловать!

Видя, что гости не понимают по-русски, он перешел на английский:

– Позвольте представить мистера Лисицына и мистера Гуронова. Мистер Петров присоединится к нам через несколько минут.

Человек, которому Алекс пожал руку, не улыбаясь представил итальянскую делегацию:

– Мистер Пеллизоне-старший, Мистер Роберт Пеллизоне и мистер Антонио Пеллизоне. Меня же зовут мистер Врубич.

По фамилии и акценту Алекс понял, что перед ним серб или хорват, который наверняка прекрасно понимает и по-русски.

Все что происходило дальше, походило на кошмарный сон. Переговоры начались с маленькой проблемы: помимо отсутствия Марины и генерального, отсутствовал и договор о конфиденциальности. Найденный в почте недельной давности и тут же распечатанный злосчастный договор был без перевода, и Гуронов немедленно его подписал, вполголоса заметив Алексу, что в таком виде он все равно не имеет законной силы на территории Российской Федерации.

Настроение у Алекса явно улучшилось, когда появившаяся с получасовым опозданием Марина с ходу на итальянском начала стандартную презентацию «РосФарма».

– Сейчас посмотрим, как эта дивчина отрабатывает наши денежки. Мы же ей оплачиваем обучение в МГИМО, – подмигнул Валера Гуронову.

Однако Алексу снова стало очень тоскливо, когда мистер Пеллизоне-старший, вежливо дождавшись последнего слайда, попросил вести переговоры на каком-нибудь другом языке. Марина поджала губы и демонстративно вышла из переговорной. После этого переговоры на какое-то время вошли в более или менее нормальное русло, несмотря на то, что Петрова до сих пор на заводе не было. Алекс подумал, что у Сергея Вениаминовича была прекрасная интуиция на неприятные для себя ситуации.

Обедать Алекс и Гуронов повели итальянцев в самый дорогой ресторан в округе «Гусятникоф». Между щучьими котлетками и черемуховым тортом были поданы перепелки, начиненные абрикосами, на которые у серба оказалась аллергия. Беднягам определенно не везло. Победоносной точкой дорогого обеда стало то, что в гардеробе у Пеллизоне-младшего пропала позолоченная кокарда с поддельной генеральской овечьей шапки.

Переговоры возобновились часа в три и наконец-то итальянцы и русские перешли к конкретике.

– Нам нужны новые инновационные препараты, – сказал Гуронов.

– Да-да, – вставил Алекс. – У вас там есть бекламетазон, бупрофиллин, интраназальные статины… это нам все очень интересно.

– Прежде всего, если честно, – начал Пеллизоне-старший, – скажите, а сколько у вас медицинских представителей?

– Не столько, сколько бы нам хотелось, – уклончиво ответил Гуронов. В устах итальянца слово «честно» не предвещало ничего хорошего. Более того, количество медпредставителей «РосФарма» на самом деле равнялось нулю.

– Значит, нисколько, – согласился итальянец тоном человека, явно уставшего от российской действительности. – А какой у вас бюджет маркетинга за прошлый год?

Все молчали. Даже если этот бюджет и был в прошлом году, то никому эти цифры все равно были неизвестны.

– Понятно. Значит вам вовсе не нужны новые препараты. По крайней мере, не нужны без серьёзных структурных изменений.

Все сидели совершенно подавленные. Итальянец был прав. Серьёзные структурные изменения, даже любое отклонение от предыдущих планов, требовали согласований. Учитывая, что МинИмущества в последнее время воевало с МинПромом, согласование чего-либо могло произойти не раньше того дня, как в аду начнут продавать сливочный пломбир.

– Совсем не нужны? – вяло переспросил Алекс.

– Абсолютно. Вы их загубите, – пожал плечами Пеллизоне-старший.

Немного помолчав, он продолжил:

– Именно поэтому мы вам и предлагаем поставить наше оборудование под наши же препараты. Если же совсем все упрощать, то с вас – рабочие и инженеры, а также сертификация производства по западным и российским стандартам. Продавать наши лекарства на российском рынке мы будем вместе. Естественно, предполагается, что выпускать лекарства здесь было бы дешевле, чем на нашем заводе в Греции, и поэтому мы готовы даже рассматривать варианты вашего участия в европейском сегменте нашего рынка.

Замы заметно оживились. С таким партнером и с потенциальным окном в Европу, по крайней мере, вопрос о финансовой самостоятельности предприятия был бы практически решен. Более того, можно будет модернизировать производство, обновить линейку препаратов, перейти на современные методы управления компанией. Открывающиеся перспективы действительно впечатляли.

В это время в переговорную вошел Петров:

– Что они тут до сих пор делают? – удивленно сказал он по-русски.

– Сидим, – неопределенно ответил ему Валера.