Сергей Еремин - Соседский переполох

Неожиданно для самого себя осознаёшь, что принимаешь такие "уточнения", как выпад против себя лично. И уже давным-давно вылетело из головы, что, вообще-то, само существование этого молчаливого рудимента человеческой бесхозяйственности, халатности и откровенного разгильдяйства и есть самый настоящий выпад не только против тебя, но и самого здравого смысла, каким его понимают вменяемые граждане.

Хотелось бы, поговорить о самых больших наших соседях, в буквальном смысле этого слова. О зданиях, сооружениях, домах и прочих постройках, которые в результате всевозможных обстоятельств, оказались вне своего смыслового ряда. И своим "выдающимся" состоянием влияют на нашу жизнь больше, чем рядовые, приспособленные к жизни, собратья. Волей-неволей наделяешь их свойствами одушевлённых, но безмолвных персонажей…

А некоторых уже и нет давно, но они зримо присутствуют в памяти. Настолько сильно врезались в твоё естество, что и после удаления из мира живых, они присутствуют в тебе и продолжают бередить воспоминания. Конечно, на первом месте для меня стоит образ моего первого московского дома – вставки у Большого театра, в котором я провёл почти шесть своих первых лет жизни. Туча самых разных, но бесконечно тёплых и волнительных образов… Оставим этого исчезнувшего "мертвеца" для другого сочинения…

Иногда среди моря массовой застройки можно наткнуться на интересный феномен, возникновение которого объяснить можно, но совершенно нельзя подобрать слова, объясняющие его долголетие. Образчик такого непостижимого существования в мире современного чистогана, когда, по идее считается каждая копейка, мозолил глаза всему району без малого сорок лет и только совсем недавно приобрёл внешний вид, задуманный теми далёкими советскими проектировщиками.

Ко времени нашего переезда в том памятном олимпийском году (кто не помнит – в Москве была Олимпиада) этот удивительный будущий памятник отечественному долгострою уже стоял. Совсем немного ему оставалось, чтобы сформировать до конца свой контур, хотя бы внешние стены доделать. Но судьба распорядилась иначе. Очень быстро с объекта убрались последние рабочие (наши, отечественные) и вывелась техника. Казалось, ну, ещё недельку напрягитесь и уберите эти безобразные пустоты и свисающие концы провод и труб. Заделайте, пусть, и фанерой зияющие прорехи в стенах… Нет, не захотели причесать мрачного урода, так и оставили на растерзание ветрам и дождям… И потекли десятилетия… Отвратительная махина занимала угловое, "козырное", положение на лице, без того не шедеврального в плане архитектуры, района и просматривалась со всех сторон. Даже общая безликость пространства молила о пощаде.

Словно, Эйфелева башня для Парижа, эти руины просматривались на весь наш район, практически вошли в анналы местного фольклора, если можно так сказать… Постепенно все жители привыкли к подобной аномалии и воспринимали её, как некую аутентичную достопримечательность, без которой мы совсем осиротели.

Такой, вот, навязанный сверху перевёртыш массового сознания. Чья-то ошибка и откровенный ляп превратились в местный памятник непонятного подчинения и сомнительной значимости. Самое примечательное, и место, и планировка – всё, что могло заинтересовать арендаторов, имелось в наличие. Но какое-то проклятие мешало этому остову преобразиться. Обстоятельства непреодолимой силы мешали дому – неудачнику доделать свои мелочи и запуститься в эксплуатацию.

На полном серьёзе, он начал разваливаться, просто, рассыпаться на глазах. Все уже не столько отчаялись дождаться прорыва в этом деле, сколько, напротив, утомлённая общественность считала дни, когда состоится неизбежный и долгожданный снос. Не дождались… Где-то в непонятных кабинетах закончились невидимые нам игры, и было принято судьбоносное решение. Три месяца потребовалось, чтобы заброшенная махина обрела законченный вид и моментально заселилась. Ждали сорок лет…

Один мой, не такой уж, молчаливый "сосед" притаился под горой. Долго висела на волоске его судьба… Самый старый действующий православный храм на территории Москвы в конце восьмидесятых годов реально собирались сносить! Точнее вывозить на самосвалах, то немногое, что от него осталось. Мы с ребятами в детстве на его почти развалинах играли в "войнушку" и даже представить себе не могли, что валяющийся в груде мусора огромный чугунный крест, когда-нибудь вернётся на маковку. Ничего, оклемался… Звонит колоколами, народ собирает…

Наш район, в прошлом, полноценный город со своими предприятиями, переформатировали в спальную резервацию, лишённую архитектурных достопримечательностей. Привычный и унылый пейзаж не балует людей разнообразием форм и расцветок. Но и здесь, в каждом дворе среди ординарных "панелек" имеются свои "жемчужины", которые многое говорят аборигенам. Без них уже и не представляется нормальная жизнь. Уродцы, которые сначала вызывали резкое отвращение, постепенно стали обыкновенным застарелым бельмом на глазу. Ну, а любая болячка у нас вызывает жалость в сочетании с привычкой. Так мы и живём в мире привычной жалости…

Этот вид соседства, который обязательно возникает при любой попытке образования более или менее организованной группы людей. Достаточно всего двух индивидуумов, чтобы он проявился моментально. Даже, если этого никто из них не хочет! Скажу больше, при шизофрении или другом психическом расстройстве он может возникнуть и в голове отдельно взятого несчастного.

Много не надо, если имеется возможность какого-либо мыслительного процесса или его извращённой имитации – этот вид, тут, как тут! Речь пойдёт о вычленении среди подобных себе неких особей, наделённых особыми полномочиями по управлению другими. О, так называемой, вертикали власти, о властной пирамиде, о государственном аппарате… У дьявола тысяча имён… О неком механизме, ориентированном на упорядочивание всех сфер жизни в любом обществе, вне зависимости от его величины и сложности внутренней организации.

Если с персонажами, у которых сознание раздвоено по разным причинам, и они сами не могут определиться, кто в их голове, кем управляет, всё предельно ясно. Это состояние болезненное и связано со сбоем персональной "программы". Я медицинского образования не имею, и рассматривать патологические случаи не намерен. Буду говорить только о власти, которую мы сами для себя выбираем сознательно и также сознательно с ней "играемся", как бы официально этот процесс не назывался.

Наверное, неправильно говорить о соседстве в рамках компании друзей, где тоже обязательно имеется свой "вождь" или заводила. Самый безобидный вариант "власти", где всё устроено исключительно на добровольных началах – на дружбе и симпатии. Никто никому не обязан подчиняться против своей воли. Если такого нет, то это уже не дружеская компания, а самая настоящая банда, построенная совсем на других принципах. Она была сколочена изначально или переформатирована по мере "дружбы" для реализации совсем других задач, где требуется элемент управляемости, направленный на поддержание максимально долгого срока функционирования группы. Тут мы тоже не увидим соседства – при расслоении единого организма на "соседей" по интересам происходит развал организации.