Александр Сих - Живя в аду, не забывайте улыбаться людям

Ви Са Ше смутился от таких речей, он к ним не привык, но высказать свою точку зрения считал необходимым. Этого требовала товарищеская солидарность и статус колонизатора-смертника. Последнее с большой долей вероятности. Он сказал откровенно и просто:

– Жить по совести меня мама учила с детства, и никогда, ни при каких обстоятельствах не идти против неё. Да, мне повезло, я рос в хорошей семье. Но когда я вырос, то понял, что в жизни всё по другому и совесть лишь обуза. Честно признаюсь, я совершал поступки противные моей сути, пытаясь таким образом отделаться от угрызений совести, привыкнув к ним. Но так и не смог. Буквально всегда следом наваливалась такая смертная тоска и такая сильная внутренняя боль, что не хотелось жить. И я решил, что лучше умереть с совестью в ладу, если уж так случится, чем медленно умирать с постоянной болью в душе. Самое трудное, это сделать бесповоротный, окончательный выбор, а потом… уже легче и проще, даже если в жизни труднее и сложнее.

Получив исчерпывающие ответы, Ха Си Пи не стал ни вступать в дискуссию, ни соглашаться, он внезапно принял положение статус-кво и стал бесцельно смотреть вперёд, на мелькающую монотонную панораму. Он думал. Может быть, впервые в жизни пилот серьёзно размышлял. Все это поняли и мешать не стали, ведь чем больше человек размышляет и анализирует, тем он ближе к Человеку Разумному. Ай Си аШ непременно добавил бы: " Чем чаще человек слушает свою совесть, тем ближе он к Богу». И Ви Са Ше с ним согласился бы, даже если о Боге он никогда подолгу не размышлял.

Все погрузились в себя, исключая, разве что, охранников, которые продолжали тупо чередовать алгоритм взглядов – не внутренних, внешних – арестанты, иллюминатор, монитор компьютера. И все три объекта никаких эмоций у них не вызывали – им просто необходимо было куда-то смотреть, потому что спать запрещалось категорически.

Время шло и звездолёт неумолимо приближался к цели. И чем короче становился путь, тем больше усиливалось душевное беспокойство трёх пассажиров. Это чувство зарождалось непроизвольно, помимо их незаурядной воли, они могли его скрыть от окружающих, но напрочь уничтожить это чувство в себе было не в их силах. Это не был примитивный страх смерти, а скорее нервное возбуждение, доведённое до высшей степени, перед пугающим, неизвестным будущим. Как бы они ни убеждали себя и пилота в собственной вере и надежде, дрожь души унять было очень не просто. Арестанты лишь молча приободряли друг друга взглядами, потому что в данную минуту говорить не хотелось совсем.

И вот наступил тот момент, когда перед астронавтами предстал привычный Космос, с далёкими звёздами на фоне галактического полотна, грунтованного тёмной краской, яркой и крупной звездой прямо по курсу и неведомой планетой по правому борту. Командир поспешил сообщить:

– Да, друзья мои, это не наше Солнце, это звезда Капелла, которая станет в скором времени вторым вашим Солнцем, а вон прямо перед нами планета Фантом, который, я очень этого желаю, станет для вас Землёю. И мне, честно вам скажу, впервые почему-то грустно. Очень хочется, чтобы вы вернулись, но это так же маловероятно, как мне стать Великим Императором. – И тут Ха Си Пи вновь улыбнулся. – Я не говорю, что это невозможно, но шансов маловато. – Он сделал паузу. – Сейчас мы зайдём на её орбиту и вы сможете разглядеть свой будущий дом поближе, хотя всё равно ни черта не увидите. Сплошная оболочка серого цвета, именуемая Туманом. А вообще, ребята, лучше настраивать себя на худшее, тогда лучшее, если оно случится, покажется чудом. Как ни крути, мы все желаем себе только добра и втайне ждём чуда, которое часто находится рядом, а мы его не замечаем. Я чуда не встречал, но в Космосе я счастлив, и я хоть на время забываю, что вытворяют на Земле всякие ублюдки.

Ай Си аШ удивился, а потом поправил:

– А вы, оказывается, немножко философ?! Начало хорошее, только плохо, когда человек живёт исключительно ради себя. Ведь этот эгоистичный и хрупкий мир может рухнуть в любую минуту. А что тогда? Очень страшно остаться с бедой наедине. Человеком должны руководить любовь, милосердие и сострадание к ближнему. Только в этом случае человечество может выжить, а со временем – достигнуть Гармонии.

Се Ро Че не согласился:

– Это, дорогой профессор, чистейшая утопия, которая дальше призывов и идиллических романов не доходила. Я не могу, да и не хочу, заставить себя любить Императора, всех его сатрапов и подхалимов, а проявлять к ним милосердие и сострадание ровно такое, какое они проявляют к людям. Справедливое общество можно построить только в строгом исполнении, всеми без исключения, юридических и нравственных законов.

На это уже возразил Ай Си аШ:

– Но это, мой друг, всё то же насилие, а насилием счастливое общество не построишь. Это уже не раз доказано кровавой исторической практикой. Человек настолько слаб и слеп, что ломая старое здание угнетения, построенное на фундаменте честолюбия, тщеславия и алчности, он рушит только верхнюю часть и тут же начинает строить своё, как ему кажется, здание свободы и справедливости. Но ведь фундамент остался старый, в который сам строитель в скором времени и врастает, пуская корни. А разрушить старый фундамент без Божьей помощи человек не сможет никогда. Наша самоуверенность – самообман, ловушка, в которую человек добровольно, и даже с энтузиазмом, попадает.

– Вы, Ай Си аШ, уже совсем мало историк, а очень много богослов! – Се Ро Че не хотел ни обидеть, ни, тем более, оскорбить товарища, но сдержать лёгкого раздражения, прикрытого натянутой улыбкой, не смог. – Хотелось бы поменьше мистики.

Проповедник поправил длинные волосы и добродушно улыбнулся:

– Мистика, это душа, а она самая что ни на есть материальная реальность. Богословие же – есть Истина и Божья Мудрость, сокрытая в Слове, а история всего лишь человеческая наука, которую, как и закон, можно трактовать по разному и крутить, и вертеть её в разные стороны, что с успехом и делают политические жонглёры. Поэтому, неважно, какой профессии человек, а главное – это служение Господу через исполнение Его заветов и наказов, в которых Благодать Божья. А получив её, человек становится солью земли и светочем мира.

Вмешался пилот, понимая, что вмешаться надо:

– Так вот какую историю вы преподавали студентам?! Теперь мне понятно, почему вы не там, а здесь. И я считаю, что вам ещё повезло. Красиво и убедительно говорите, а значит – опасно. Великий тиран и диктатор, возомнивший себя чуть ли не богом, а в нашем случае – выше, никогда не потерпит конкуренции в культе поклонения. Как он однажды в пылу редкого раздражения отрезал Главе Мировой Церкви: «Бог един, и этот бог – я!» Комментарии, как видите, излишни. Но наш Император прекрасный актёр и умеет играть на публику. Он, желая прослыть гуманным и милосердным, официально отменил смертную казнь и запретил пытки, а на деле законспирировал их до второго уровня секретности. Если кто-то подвергся пыткам, будьте уверены, он умрёт, чтобы не болтал лишнего. А вот наказание или казнь через позорный столб считается справедливой и гуманной, а порочному народу бесплатное зрелище, в котором он даже может принять участие. И я это называю – всеобщим человеческим позором. – Тут он грустно улыбнулся. – Но только в Космосе. На Земле пользуюсь старой мудростью землян: молчание – золото.