Елена Гоголь - Impress

Редактор Марина Важова

© Елена Гоголь, 2018

ISBN 978-5-4493-3509-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я с братом Толиком. 1961 год

Праздника ждали, как чудесного волшебства. Заранее договаривались с братом, что в этот раз – уж в этот раз ! – мы спать не будем совсем и обязательно подкараулим Деда Мороза, который каждый Новый год ночью – непременно ночью ! – кладет нам под подушки подарки. Проснешься, бывало, среди ночи. Темно! Вспомнишь, что праздник сегодня. Шасть рукой под подушку! Зашуршит бумага, слюда – а что за подарок, не известно. А как хочется посмотреть! Но – темно. И ты сладко и радостно засыпаешь снова. До утра.

Есть фото. У наряженной елочки стою я с братом Толиком. 1961 год. Помню и платье то свое – из саржи цвета бордо с белым воротничком. Мама шила. В руках у меня пластмассовая белка, а у брата – кот в сапогах. Тоже из пластика. Тогда делали такие игрушки. А мечтала я о кукле с мягкими волосами, с закрывающимися глазками… Стоила такая в те времена пять рублей. Дорого! Но мечта моя все ж таки исполнилась. Как раз в один из новогодних праздников тетя Оля, мамина сестра, подарила мне Красную шапочку. Чудесную! С золотыми косами, в жилеточке на шнуровке и красной атласной шапочке! Тетя Оля умела доставлять радость. И при этом сама ее испытывала. Счастливый дар!

Дома для нас, детей, устанавливали живую елку. Вечером мама мыла полы, а папа уже вносил в дом заснеженную с мороза, задевающую разлапистыми ветками за косяки дверей, елку. «Холодная, дети не подходите близко, пусть погреется», – волновалась мама. И мы устраивались поодаль на диване и оттуда рассматривали красавицу-гостью. Но вот елка погрелась, полы высохли, папа доставал с антресолей деревянный ящик с игрушками – и тут уж начиналась наша работа! Игрушки были хрупкие, тонкого стекла, а еще и картонные. Однажды случилась беда: папа, доставая ящик, уронил его. Наши игрушки! Мы бросились учинять ревизию.

Непременно на праздник приглашались соседские дети, и мама организовывала всякие игры. Помню, например, такую. Дети становились в две шеренги напротив друг друга. Первая шеренга выступала вперед с таким зачином: «А мы просо сеяли-сеяли…». Тут же в ход шла вторая шеренга, как бы наступая на первую, и при этом дети пели: «А мы просо вытопчем, вытопчем…». Мне, ребенку, такие песенки совсем не нравились. Зачем топтать просо? Или еще один народный «шедевр». Про березу. Вот: «Во поле береза стояла, во поле кудрявая стояла. Люли-люли стояла… А хулиган тут как тут. Поет: «Как пойду я в лес погуляю. Белую березу заломаю…». Господи! Ну, почему нужно ломать, топтать! «Загадочная» русская душа…

…А на большую елку мы ходили «к папе на работу». Не далеко от нашего дома находилась контора дистанции пути – «ПЧ-54», где папа служил нормировщиком. При ней одноэтажное здание – «Красный уголок». Как странно даже для моего уха звучат те далекие названия! Подзабылись уже…

Почему «Красный уголок»? Ну, что-то вроде клуба, дом просвещения. Внутри – небольшой зрительный зальчик с бархатными креслами, высоко в углу – телевизор (чудо 50-х). Люди ходили сюда «на телевизор», не во все дома это новшество тогда еще пришло. На столах подшивки – газета «Правда» и журнал «Крокодил». Здесь же на Новый год устанавливалась елка. Помню один смешной эпизод. Мне тогда было лет 10—11, Толику соответственно – 9 и младшенькому Вите – 5.

Как раз накануне праздника меня выписали из больницы, где в очередной раз лечили мое горло. Жили-то мы в провинции, а больница была в городе. И чего только я ни узнала за время пребывания там! И девичьи секреты разные, и новые стихи, и сценку там видела, которую девочки из балетной школы показывали. А сценка такая. Балеринки шли в рядочек друг за дружкой и пели: «Как по озеру лесному белый лебедь плыл и, качая головою, тихо говорил…». Что он там говорил – Бог его знает, но то, что он был очень печален – факт! Вернувшись домой, я научила братцев этому номеру и мы решились выступить. Стали в ряд, я – впереди, за мной – Толик, за Толиком Витя, – и поплыли вокруг елки. А теперь представьте картину: в теплых кофтах, шароварах с «начесом» (были такие!) и валенках – лебеди!.. Ух! А хотелось красивого…

С ранних лет, помню, хотелось красоты. Девочки рисовали балерин, собирали фото артистов. А носили штаны с начесом и ботинки с вытертыми носами. И вечно красные в цыпках от холода руки торчали из рукавов. (Руки – это было мое наказание: рукава всегда были коротки). Мы были заложниками эпохи и семейного достатка. Став чуть постарше, я мечтала: когда вырасту, куплю костюм джерси бежевого цвета (непременно почему-то бежевого!) и буду элегантной такой женщиной. Но до костюма дело так и не дошло. А жизнь уже катится под горку.

…И вот снова зима и Новый год – 2018-й. И Рождество уже давно разрешили праздновать. Сегодня в своем музее (я работаю в музее В. И. Ленина, в Выборге) проводила детский праздник. Красивая музыка, красивое убранство зала, красивые дети смотрят на меня. Спросила, кто какие хочет получить подарки. Слова «айфон» и «гаджет» я уже выучила, но те названия чудо-техники, о которой дети мечтали, я впервые слышала… А телевизор вообще уже никому не интересен.

Но все также за окном падает снег, прилетают и садятся на подоконники снегири и синицы. И Земля еще вертится. Все еще вертится…

Все как-то привыкли считать детские годы временем, наполненным счастьем и радостью. Но это совсем не так. Ребенок порой даже больше, чем взрослый, подвержен таким чувствам, как обида, страх и тоска. Да-да, именно так.

Я хорошо помню, как беспросветно плохо мне было, когда меня, десятилетнюю, укладывали в больницу. До сих пор стоит в памяти и день, предвосхищающий событие.

Лето. Мы с мамой гуляем в парке. Остановились, встретив какую-то мамину знакомую. Она врач, и мама советуется с ней, стоит ли меня класть на удаление миндалин, потому как не вылезаю из ангин. Совсем не помню, как выглядела та тетя. Но, услышав про операцию, я тихо заплакала. «Ну, что ты плачешь? – наклонилась мамина визави ко мне. – подумаешь, миндалины! А еще кресло на твоем веку будет…». Что может быть страшнее, когда ножом по горлу? А какое-то кресло, оказывается, еще страшнее!.. И слезы полились удвоенным потоком.

…Ну, вот и больница. Детская. Утро-день-ночь, утро-день-ночь, – я в процессе ожидания экзекуции. Слоняюсь по коридору – туда-сюда. Видела уже и врача, который будет мне делать операцию. Старенький такой, кареглазый… Вроде не злой. И фамилия у него добрая – Ярославич. Но рассказывали, что однажды во время какой-то операции он сам упал в обморок. Прямо на колени пациенту! Сердце. Вот ужас-то! И я молюсь, чтобы с ним такого не случилось, когда он…