Борис Дрозд - Любовные проказы и шалости

Она сунула деньги в карман халата и тут взгляд ее упал на мужнины туфли, которые лежали прямехонько на новеньком пледе. «Туфли-то мерзавцу надо бы снять с ног, ведь будет ворочать с боку на бок и перепачкает плед грязной обувью, не иначе», – подумала она.

И она один за другим стянула с него туфли, не расшнуровывая обуви. И теперь ей уже стало жаль его новенького пиджака, который, пожалуй, сомнется и вид потеряет, и его потом не отгладишь, и стало жаль мужниных брюк, которые тоже сомнутся, и ей же придется их гладить…

И как ни была она зла, как бы ни негодовала на мужа, бережливость и практичность взяли верх над злостью. Одежда-то ни при чем, она денег стоит, ее беречь надо, – решила она.

И женщина отнесла мужнины туфли в прихожую, поставила на резиновый коврик у дверей, вернулась в спальную и стала раздевать мужа. Приподняв его тело и ворочая его с боку на бок, стала стаскивать с него пиджак. Тут муж на секунду проснулся, с усилием держа голову на весу, открыл глаза и пробормотал: «Марьянка, ты что? ты не кантуй меня, пожалста, я ж в ауте…».

– Молчи уж, змей проклятый! – в сердцах проговорила женщина.

Но голова мужа уже обмякла и отвалилась назад. «Голым бы тебя на мороз, чтоб ты знал, проклятущий!» – сетовала женщина, борясь с его тяжелым телом.

Справившись с пиджаком и повесив его на спинку стула, она принялась за брюки – расстегнула ремень и замок-молнию на ширинке, ухватилась обеими руками за пояс и стала тянуть брюки вниз, выворачивая их наизнанку вместе с плавками.

И тут что-то выпало из внутренностей мужниной одежды, какой-то комочек. Кажется, выпал из его плавок. Недоумевая, женщина бросила его брюки и плавки на спинку стула и подняла этот комочек с пола, который на ощупь был мокрым. Вышла с ним в прихожую, на свет и… обомлела!

Комочек оказался использованным презервативом.

Марина с отвращением отшвырнула его от себя, судорожно передернула плечами и побежала в ванную мыть руки, дрожа от ужаса и отвращения. Но затем вернулась, подобрала резинку и бросила ее в помойное ведро.

«Так вот в какой ты бильярдной был! – с гневом думала супружница, отмывая руки под умывальником. – Мерзавец! Негодяй! Ох, и мерзавец же! На бабе был и даже презерватив не удосужился с себя снять и выбросить!»

Ей захотелось тотчас же будить мужа, бить его в гневе по щекам или бить его скакалкой, Лидочкиной скакалкой; хотелось засунуть этот гадкий презерватив ему в рот, чтоб он захлебнулся своей спермой, или засунуть ему в задницу…

Но гнев ее мало-помалу улегся, и будить его она передумала. Что толку? – только шум сейчас поднимешь и ребенка разбудишь.

По обыкновению всех жен, действующих в чрезвычайных обстоятельствах, коими были столь явные улики мужниной неверности… и, скорее всего, неверности давней, она стала обыскивать его одежду. И сразу же – о, ужас – новая улика! В заднем кармане брюк она нашла неиспользованный запечатанный презерватив.

«Та-ак! Понятно всё, чем ты занимаешься, мой миленький! Понятно мне всё и про твою ночную, третью смену!»

Она сунула презерватив в карман халата. Затем стала обыскивать накладные карманы пиджака – ничего не нашла, ключи какие-то. Вот этот от их квартиры… а этот неизвестно чей… И она сунула его у карман халата, как еще одну улику.

А когда она стала обшаривать внутренние карманы пиджака, ее ждал еще один неприятный сюрприз. Она вытащила оттуда какой-то конверт с жирным штемпелем его фирмы «Строительная компания «Адмира» с надписью: Жмакин Андрей Николаевич – 10000 рублей.

Повертела конверт в руках, соображая. «Деньги ему на работе дали за что-то, – догадалась она. – Премию, наверное, выдали, а он от меня утаил… Вот мерзавец! Пропил деньги, прогулял с бабами и с дружками, а домой от десяти тысяч всего семьсот рублей принес, которые якобы в бильярд выиграл… Ну, погоди, ты у меня, я тебя научу семейной жизни, я тебя от твоих загульных холостяцких привычек отучу! Я тебя от дружков отважу!»

Осененная жаждой мести и желая хоть как-то досадить мужу или проучить его, женщина стала обдумывать план мести. Тут из кармана халата она достала новенький презерватив, который до этого она мяла нервно пальцами. «Надуть бы его, как шарик, а на шарике нацарапать „Привет тебе от всех любовниц!“ Или: „С приветом, Катя!“ – и привязать шарик к его руке? Утром проснется – ошалеет, а я посмеюсь».

Но это показалось ей неубедительным, вернее, недейственным. Ей хотелось позлить его, досадить ему, заставить его страдать, посмеяться над ним, как он, наверное, смеялся над ней, изменяя ей со своими любовницами.

И тут, словно бы с той же неизбежностью, с какой распутывается клубочек, ниточка за ниточкой, так и ее мысль шла по следам найденных улик. Ей вдруг пришло в голову соображение о том, что если у него есть любовница, то не спит же он с нею, пользуясь презервативом. Это ведь факт. Это было бы обидно для женщины да и… Значит, он был в каком-то грязном месте, спал с какой-то случайной или грязной девкой и притащил, не дай бог, заразу в дом, собирался лечь в постель, даже не побывав в ванной! Ну, мерзавец!

Ее гневу и обиде не было предела, и жажда возмездия сверлила мозг.

Тут муженек, лежавший голеньким на диване, всхрапнул во сне и перевернулся на бок, задницей к ней. «Храпишь, негодяй! Невинным прикидывался, бильярдист чертов! Наверное, каждую пятницу к девкам таскался, деньги прогуливал, от семьи утаенные! Засунуть бы тебе эту грязную штуку прямо в задницу!»

И тут ее осенило. «А что? Пусть знает, мерзавец этакий… Он того заслуживает!»

С решимостью обиженной и оскорбленной женщины Марина пошла в ванную комнату, надела перчатки, в которых делала уборку в квартире, достала грязный комочек из помойного ведра, обильно смазала его вазелином и вернулась в спальную. «Вот тебе, будешь знать, как жену обманывать и деньги семейные на девок транжирить!»

И, раздвинув мужу ягодицы, затолкала комочек поглубже в заднее место. А затем накрыла спящего мужа покрывалом, чтобы утром дочь, случайно войдя к ним, не увидела отца, лежащего голым.

Совершив все это, женщина подумала-подумала и решила вернуть все найденные ею улики на прежнее место, то есть в карманы одежды мужа.

Утром она проснулась пораньше, приготовила завтрак, отправила дочь в школу – муж все еще спал, хотя шел уже десятый час. Она терпеливо ждала, перелистывая модный журнал.

Часов в десять послышались из спальной тяжкие вздохи. Она решила, что, наверное, муж уже проснулся, налила кефиру в стакан и понесла в спальную.

Жмакин проснулся на диване с ощущением конца света и полным провалом в памяти. Морщась от головной боли и жажды во рту, он несколько минут мучительно вспоминал вчерашний день, вернее, вечер. Помнил только, что с приятелями забурились после пивного бара, где отмечались премию, на квартиру к проституткам. Номер телефона наугад выбрали в газете, позвонили, к ним приехали сутенеры на авто и отвезли всех троих на квартиру. А что было дальше – ничего не помнил. Какой-то круговорот женских лиц и, кажется, даже мужских. Женские лица были, кажется на квартире у проституток, а мужские? Ничего не вспоминалось прорабу, даже лица ни у одной женщины не запомнил. Даже в каком районе были и как до дома добирался обратно и куда девались друзья, не помнил.