Татьяна Соловьева - Что сказал Бенедикто. Часть 3-4

– Какой офицер? Скажи еще, что у нас военный Корпус… У нас самодур-отец, которому доставляет радость нас, великовозрастных детин, строить на плацу. Завтра постою, я вообще комиссован, и он сам это сделал. Я музыкант, а музыканты в половине шестого утра не вскакивают с постели. Мы с тобой венчались – недели не прошло. Я могу просто побыть день с женой? Что там срочного? Война? Конец света?

– Мы два месяца с тобой, вечером ты вернешься, и так будет всегда. Собирайся скорее и поезжай, я не скажу тебе ни слова за весь день, если ты не поедешь.

– Они всегда правы, а я не прав.

– Сейчас ты не прав, и ты бы не злился, если бы сам этого не понимал.

– Змея-Агнес тебе мозги заморочила, она сама прожила всю жизнь в мечтах о своем генерале, видеть-то его начала совсем недавно – и то изредка.

– Неужели ты не чувствуешь, как ты несправедлив к ним?

Вебер оделся, вышел из дома, на лестнице он остановился, подумав, что зря он так заговорил с женой. Как он посмел не проститься? Надо было вернуться, сказать ей, как он ее любит и как для него невыносимо не видеть ее целый день, но все в нем было оскорблено ее потворством им, он не вернулся, сел за руль, подъехал к Корпусу, когда уже шла разминка. На плацу никого, кроме Аланда, не было, все на озере, Аланд определенно дожидался его.

Вебер смотрел в сторону, на душе было тяжело, он чувствовал, что должен вернуться, успокоить жену.

– Господин генерал, я вернусь домой, я должен извиниться перед ней, не знаю, что на меня нашло, я хотел остаться с ней, я не мог уйти, но она не позволила.

– Хорошо, что у тебя умная жена, – после долгой паузы ответил Аланд. – Итак, ты не офицер, это не военный Корпус, ты не обязан вскакивать в половине шестого утра, что еще ты открыл для себя сегодня утром? Что можно с утра надерзить жене, уйти, не попрощавшись, ты не благодарен своей женщине за то, что она ночь напролет всем жаром своей любви говорила тебе о том, как ты ей дорог? Ехать домой теперь я тебе не разрешаю. Я никогда не позволял себе в таком тоне заговорить со своей женой, а мы вместе уже много лет. И то, что ты сказал утром о моей жене, мне тоже очень неприятно.

– Почему ваша жена объясняет моей, как нам жить? Я понимаю, что сказал несправедливость. Я поеду домой.

– Лучше от этого уже не будет, вместо того, чтобы оградить свою женщину от беспокойства, ты заставил ее переживать. Хочешь уйти – уходи совсем.

Вебер повернулся, чтобы идти к воротам.

– На всякий случай, учти, Вебер, хоть ты и уверен, что у нас семейная кухня и здесь только самодур-отец утоляет свои амбиции на великовозрастных сыновьях, но в военном ведомстве мы официальная структура. Пока ты числишься здесь, ты никуда не устроишься.

Аланд пошел к себе, Вебер постоял еще, понимая, что в его интересах уйти до того, как вернутся остальные, он поспешил за Аландом. Аланд молча положил на стол документы, деньги, но на Вебера не смотрел.

Вебер вышел в коридор и снова замер. Как утром дома на лестнице, его уже невыносимо тянуло вернуться, он понимал, что каждый новый его шаг нелепее предыдущего, но и остановиться он не мог. Если бы Аланд хоть слово сказал, а он молчал, не смотрел даже в сторону Вебера. Вебер смотрел в раскрытую дверь, Аланд стоял у окна.

– Что-то еще? – спросил он, не обернувшись.

– Можно я возьму машину? Я верну ее, как только улажу дела, так будет быстрее…

– Быстрее у тебя не получится, день такой у тебя, Вебер, ты не прав, а потому ничего не получится, за что бы ты ни взялся.

– Машина все равно будет стоять без дела.

– Много чего на свете стоит без дела, и ты тоже стоишь без дела. Иди, останавливать не буду, как бы ты этого ни хотел, то, что ты делаешь глупость, ты понимаешь сам. Желаю успеха в нелегком деле. День будет неудачным не потому, что я тебе этого желаю, у меня нет привычки желать кому-то зла. Это только ты направо и налево даришь такие пожелания и удивляешься, что они все к тебе возвращаются бумерангом. Может, тебе хватит собственных пожеланий и пора остановиться?

– Господин генерал, я хочу сам строить свою семью. Я имею на это право.

– Пока ты не строишь, а разрушаешь ее, твои глупости на начальных шагах прорастут потом там, где ты и ждать не будешь. У Вильгельма все хорошо, я рад за него. Ты почувствовал утром, что не можешь уйти из дома? Тогда почему ты не разобрался внимательно в своем чувстве, а пошел посыпать проклятьями все, что тебе на самом деле дорого? Почему ты проснулся и не спросил свою жену, все ли у нее хорошо? Ты оставил ее предположительно на день, и ты ни о чем не побеспокоился. Беременность не болезнь, но твоя жена впервые переживает это состояние, и ты обязан с ней делить ее тревоги, сомнения, не говорю о том, что ты обязан всегда знать о ее самочувствии.

– Она не жаловалась.

– Ты знаешь, как женщина должна доверять мужчине, чтобы она на это пожаловалась? У тебя не было потребности узнать, все ли у нее хорошо, ты ни о чем не спросил ее, не поспешил приготовить ей завтрак, ты улыбался, любуясь на ее сон, но как только она открыла глаза, она увидела твой оскал. Как ты посмел срываться на беременную жену? Ты и ребенку сегодня создал проблемы. Когда у твоей жены сжимается сердце, оно замирает и в твоем ребенке. Неужели эти азбучные истины я должен тебе объяснять? Когда она улыбается и с восторгом смотрит на тебя – на тебя с восторгом смотрит и твой сын. Пойми, что ты портишь и отношения с сыном, а не только с женой. Иди куда шел, Вебер, делай свои бессмысленные дела и разбей себе лоб о свою суету. Твое упрямство, Вебер, и твое желание непонятно кому и что доказать ведут тебя прямой дорогой к новому тупику, остановись и подумай, прежде чем что-то предпринимать.

Вебер зашел в свою комнату, он уговаривал себя, что он устроится и всем докажет, что он способен решать свои проблемы сам, с него хватит, в конце концов, выгнали Абеля – уходит и он. Говорил себе это – и сам в это не верил. Стрелка на часах перемещалась неумолимо, он пошел к воротам – и налетел на Карла с Гейнцем.

– О, фенрих! Ты проспал? Бывает, пошли к Аланду каяться. Если что, мы прикроем, – встретил его открытой улыбкой Гейнц. Карл подал руку, а вот Коха не было.

– Вильгельм тоже проспал? – с надеждой спросил Вебер.

– Нет, он куда-то с озера срочно умчался. Наверное, Аланд ему телеграмму прислал. А ты что с вещами, куда собрался?

– Домой.

– Без машины?

– Аланд не разрешил.

– Домой или машину?

– Он ничего не разрешил.

– В чем дело? – молчавший какое-то время Гейнц отстранил Карла и подошел к Веберу очень близко, заглядывая в глаза, как Вебер ни вертел головой.

– Мордой не верти, отвечай по-человечески, за опоздание Аланд бы тебя не выгнал. У тебя опять кризис? Может, тебе опять в морду дать? Как ни странно, тебе это помогает.