Георгий Серов - «Убийца Сталина» и другие истории. Рассказы

Терапевт подняла указательный палец правой руки кверху, по-видимому, представляя себя маститым учёным, наставляющим на путь истинный своих студентов-неучей. Затем, спохватившись, вернулась к теме питья:

– Так вы говорите, не пьёте?

– Нет.

– А раньше, раньше – пили? – Не унывала в поисках первопричин тяжкого заболевания многомудрая дева.

– Раньше? Да, раньше выпивал хорошенько. Но это было уже давненько. Года три уж как завязал с этим делом. Сейчас только по особым случаям.

– Вот! – Торжествующе произнесла врачеватель. – Злоупотребление спиртным также может приводить к возникновению новообразований и необратимым последствиям.

Затем, словно вспомнив, что перед ней сидит приговорённый, а не её экзаменатор или научный оппонент, Мария Александровна осеклась и перешла от теории к практике:

– Судя по метастазированию зловредных клеток в близлежащие к очагу, то есть к почке, лимфоузлы, у вас онкология в третьей стадии. Вы сами понимаете… Прогноз неблагоприятный.

– Ну да, ну да… – Уже окончательно добитый, закачал головой Мартынов. – Вы мне скажите, Мария, сколько мне жить осталось?

– Михаил Юрьевич, вы относительно молодой по медицинским меркам человек. Процессы распространения новообразований в молодом организме развиваются в десятки раз быстрее, чем, например, у 70—80 летних стариков, поэтому предсказать невозможно. Может, три месяца, может полгода. – Со скорбным видом сказала целительница людских недугов с высшим профильным образованием.

Михаил Юрьевич медленно поднялся со стула и направился к выходу из кабинета терапевта.

– Вам нужно съездить в наш областной онкоцентр. Там вас более подробно проконсультируют, направят на анализы, назначат лечение. – Втыкая тупые ножи утешения в спину Михаила Юрьевича, крикнула врачиха, когда он был уже на пороге её кабинета.

Подобно зомби он подвигался к выходу из поликлиники. Домой решил не идти.

– Подождут, – подумал он, – если что, скажу, мол, очереди огромные, пока записался, пока прошёл исследования. Пойду к милой моей Настасьюшке. Тем более, что живёт в двух кварталах отсюда. Одна она меня понимает, примет и утешит.

Он вспоминал свою пышногрудую статную любовницу…

Её роскошные рыжие волосы и зелёные глаза он представлял каждый раз, мямля во рту дряблые сосцы своей жены, Елены, и готовясь, скрепя сердце, проникнуть в казавшуюся необъятной от обильной смазки и неимоверно расширившуюся после двух родов вагину.

А при воспоминании об аккуратно стриженном лобке Настасьи, покрытом короткими мягкими ворсинками тёмно-каштанового цвета, плавно переходящем внизу в два холмика, разделённых обещающей неземные наслаждения тёмной полоской, Михаил Юрьевич бежал отпрашиваться к начальству, созванивался с Настей и отчаливал с опостылевшей уже давно работы в направлении к дому своей зазнобы.

Но сейчас ему было не до манящих складок, находящихся чуть ниже живота его любовницы. Он пытался воскресить в памяти, как прожил свою жизнь, задаваясь вопросом о том, что останется после него, кроме кучек помёта, раскиданных по городам и весям необъятной страны, да двух сыновей-оболтусов, которые породят себе подобных, которые тоже породят себе подобных, и так далее – до тех пор, пока океаны не накроют сушу.

Позвонив в дверь и, не дождавшись её открытия в течение двух минут, Михаил Юрьевич вспомнил, что, вопреки сложившейся маленькой традиции, не позвонил Насте загодя.

– Странно – она, вроде, не работает. Может, ушла куда? – Маникюр, педикюр, причёска, какую они там ещё красоту себе наводят? – Подумал он.

Набрав Настин номер и услышав гудки, он с удивлением услышал знакомый звонок за дверью её квартиры.

– Аллё? – Раздался в трубке сонный голос.

– Алло! Настёна, это я, Миша твой! – Попытавшись придать голосу радостную интонацию, сказал Мартынов. – Я тут у тебя под дверью стою. Мимо просто проходил – дай, думаю, зайду.

– А-а? Что-о? – Слышно было, что на том конце линии происходит резкое пробуждение и Анастасия, как будто, не очень рада внезапному приходу любовника. – Чего не позвонил?

– Ты мне откроешь или как? – Спросил Михаил Юрьевич. – Или мне так и стоять под дверью?

– А-а? Да, конечно, сейчас подожди, открою. – Пыхтя в трубку, сказала Анастасия. – Сейчас, подожди минутку.

В груди Михаила Юрьевича захолонуло от нехорошей догадки.

– У тебя там есть кто-то? – Спросил он.

– Ты что? Кто у меня может быть? Ты ж у меня один-единственный, дурачок. – Быстро заговорила Настя. – Имей терпение, дай даме одеться.

– Чего это ты меня стесняться стала?

– Да не тебя я стесняюсь. Бабки в подъезде знаешь, как на меня ополчились в последнее время? Подожди, в общем. Сейчас.

В трубке послышались короткие гудки, а за дверью началась какая-то возня, сдавленный шёпот Насти. Потом в отдалении хлопнула дверь и наконец-то послышался металлический скрежет открываемого замка.

Из темноты прихожей высунулась испуганное и бледное личико Настасьи с пересекающим его сверху вниз рыжим вьющимся локоном, выбившимся из-под наспех нацепленной заколки.

– Привет! – Воровато поглядывая из стороны в сторону, сказала она. – Чего не позвонил-то?

– Привет. – Пробормотал Мартынов и вместо ответа на заданный вопрос, сказал. – Поговорить надо… Серьёзно.

Настя театрально закатила глаза и разочарованно протянула:

– Поговори-ить. Серьё-ёзно.

Затем продолжила:

– Ну, рассказывай.

– Ты меня впустишь, может? – Спросил Михаил Юрьевич.

Настасья опасливо посмотрела назад через левое плечо, показав свою соблазнительную шейку и, словно убедившись, что препятствий для удовлетворения просьбы любовника не имеется, сказала:

– Давай, входи.

Усевшись за столом на крошечной кухоньке хрущёвки, Михаил Юрьевич, глядя в широко раскрытые зелёные глаза, сказал Насте:

– У меня тут новость. Не очень приятная новость.

– Та-ак. – Протянула Анастасия. – И в чём заключается эта неприятная новость?

– Мне диагностировали онкологию или, как она там называется, рак.

Настя, охнув, закрыла рот руками, глаза её ещё больше расширились.

– Как так? – Спросила она, добавив. – Чего делать теперь будешь? Кошма-ар!

– Чего делать? Странный вопрос. – Удивился Михаил Юрьевич. – Попытаюсь лечиться, но шансов, говорят, мало.

– Да, да, – закивала головой Настасья, – ты лечись, конечно, Мишенька. А то как же я без тебя-то?

– Я вот тут подумал, Настасьюшка. Может, помнишь, что ты мне всё время говорила, что ребёнка от меня хочешь?

– Я-а? – Удивлённо протянула Анастасия. – Когда?

Придя в замешательство от того, что его женщина, в любовной истоме шептавшая ему на ухо о страстном желании иметь от него «махонькую такую лялечку, лялюсика», сейчас наличие такого желания категорически отрицает, Михаил Юрьевич прокашлялся, чтобы скрыть своё волнение.