Алла Кречмер - Зарево

Однажды вечером Фиона возвращалась домой из магазина, где служила продавщицей. Она припозднилась, обслуживая капризную клиентку, да и настроение упало после того, как эта мадам «из грязи в князи» нажаловалась приказчику на то, что руки продавщицы холодные.

– «Как будто не в Петербурге живем», – с горечью размышляла Фиона. —«Надо же, июнь, белые ночи, а холодина такая, что и в жакетке зябко.»

Она съежилась под тонкой вязаной кацавейкой. На небе собирались тучи, казалось, вот-вот хлынет дождь, и даже одна капля упала ей на ладонь. Фиона чертыхнулась и припустила к дому.

И все-таки ливень застал ее, внезапно обрушившись на город. По мостовым побежали ручьи, а с крыш по водосточным трубам стекали потоки, напоминающие очередное питерское наводнение. Прохожие прятались под козырьками и маркизами, и Фиона вместе с остальными втиснулась под навес.

Черт занес ее на Гончарный переулок – казалось, пробежит дворами до Николаевского вокзала, а там возьмет извозчика. А теперь вот стой и жди, пока дождик прекратится. Она посмотрела на часы: половина десятого вечера. Светло, как днем, и, если бы не раскрылись хляби небесные, было бы еще светлее. Во всяком случае Фиона может прочитать вывеску на противоположной стороне. Скучая, она рассмотрела номер дома, название магазина, а вот надпись «Ссудная касса», буквы небольшие. Наверное, нуждающиеся в ссуде и так знают дорогу в это заведение.

Фиона насторожилась: ей показалось, что из помещения ссудной кассы вышла Зоя Новикова. А эта что здесь делает? Неужели и ей пришлось обратиться к услугам ростовщика?

Через секунду стало понятно, к каким именно услугам. Следом за барышней на улицу выскочил невзрачный пожилой господин с зонтиком в руках. Одной рукой он поднимал зонтик над головой Зои, а другой пытался приобнять ее талию и притянуть к себе. Зоя отпихнула его, но выйти под сильный ливень не решилась. Она осталась под зонтиком и в объятиях неизвестного господина.

– «Ну и Зоя, ну и скромница, – подумала Фиона, – А наши-то дураки, Петька с Колькой, чуть ли не молятся на нее, а их драгоценная Зоенька – обыкновенная шалава.»

Фиона даже обрадовалась тому, что очутилась в Гончарном переулке, а иначе как бы она узнала о Зоиных шашнях с этим типом? И скука ожидания куда-то пропала. Так интересно наблюдать и замечать мелкие детали, например, то, что рубашка господина неполностью заправлена в брюки. Кроме того, разговаривая с Зоей, он старается прикоснуться к ней. Эти движения едва заметны, но чувства Фионы были обострены – она все замечала и делала выводы.

– «Ну и расскажу я завтра, – радовалась она, предвкушая удивление и разочарование обоих парней. – С кого же начать? С Петьки или Кольки? Начну с того, кто окажется дома».

Воображение рисовало картины того, что барон Николаша оценит, наконец, преданность Фионы: ей бы только вернуть его, а там…

Додумать ей не удалось: дождь закончился, и народ стал разбредаться по своим делам. Фиона отряхнула случайно упавшие капли и покосилась в сторону парочки. Зоя отодвинула от себя кавалера – даже не отодвинула, а отшвырнула, как будто ей на платье случайно упала гусеница. Невзрачного господина не обескуражила ее холодность: он на ходу поцеловал ей руку и крикнул ей вслед:

– Завтра приходи. В то же время.

Зоя не обернулась.

Фионой овладел азарт. Ох, и устроит же она спектакль! Только бы парни были дома! Интриганка даже не пожалела денег на извозчика, чтобы донести поскорее горячие новости. И по лестнице она взбежала, затаив дыхание, и ключ в замке повернула торопливо, но… ее встретил пустой коридор и звенящая тишина.

Ее надежды не сбылись: Петр и Николай где-то пропадали. Она налила чаю из остывающего самовара и приготовилась ждать.

Петр не один раз пожалел, что послушал Фиону, и поплелся вместе с ней на Гончарный. Она уверяла, что видела Зою в объятьях неизвестного господина. По ее словам, выходило, что этот тип из подлой породы ростовщиков. Актриса показала и ссудную кассу, и место, откуда вышла Зоя. Фиона постоянно возвращалась к подробностям вчерашнего вечера, как будто смаковала их. Она шла рядом с Петром и заглядывала ему в лицо, желая угадать реакцию на сказанное, но ей это не удавалось: лицо юноши казалось непроницаемым.

– Ты слышал, вчера в газетах было: австрийского наследника убили? – спросила Фиона только для того, чтобы отвлечь спутника от мрачных мыслей.

– Нет, я вчера сдал последний экзамен, – ответил Петр.

Он досадовал на Фиону: тут решается вопрос жизни, а она…

– А кто убил? – он неожиданно для себя проявил любопытство, и утомленная молчанием спутница не замедлила доложить о событиях, произошедших в далекой Боснии.

Вчера лил дождь, а сегодня светило солнце, и белая ночь стояла на пороге, и пух тополей летал по улицам. Если вчера люди спешили домой и прятались от разразившегося ливня, то нынче фланировали по улицам нарядные и беспечные. Улыбки летали по лицам, словно бабочки, перепархивая с одних губ на другие. Как было бы хорошо пройти по Невскому с Зоей, объяснить возникшие между ними недоразумения и забыть о них.

– Да мальчишка какой-то, боснийский серб, – продолжала рассказ Фиона. – Вчера писали о драке на Лиговке, а сегодня все газеты только об этом.

– А завтра напишут о новых событиях, а об эрцгерцоге благополучно забудут, – вздохнул Петр.

Он почти не слушал Фиону, думая всласть о Зое.

И все же Петр чувствовал, что не закончится добром их отчуждение, что навряд ли они возьмутся за руки, как раньше. Он явно ощутил пустоту в ладони, которой так и не коснулась Зоя.

Фиона шла сбоку и тараторила без умолку. От обсуждения вчерашних событий она перешла к обсуждению соседей по квартире, процитировала вирши Гриши Ионова, пожаловалась на трудности работы в магазине и капризы покупательниц, которые «сами не знают, чего выбрать».

Внезапно она замерла на полном ходу, и Петр вместе с ней. Фиона кивнула в сторону ссудной кассы.

Да, все было именно так, как они рассказала: из двери вышла Зоя, а за ней пожилой господин. Петр узнал его – Викентий, тот самый, за которого собиралась замуж мать Зои. Петр недоуменно посмотрел на Фиону: кажется, опасения были напрасны.

– Это же ее отчим, – прошептал Петр, не отводя взгляда от Зои.

– Так значит, она с отчимом амуры крутит, – так же шепотом ответила Фиона.

– А, может, она по делу… – начал было Петр, но в этот момент Викентий Петрович, шедший позади Зои, вдруг потянул ее за руку и повернул к себе. Он по-хозяйски откинул локоны с лица и прилюдно поцеловал ее.

Вероятно, Викентий хотел впиться в губы девушки, однако она успела отшатнуться, и поцелуй пришелся на щеку. Зоя потупилась и провела пальцами по тому месту, где ее только что обслюнявили губы Викентия, словно хотела смахнуть остатки слюны.