Нина Заря-Абрамович - Друг из Якутии. Рассказы

– ? Бухгалтер? Вышлет? На каком основании? Я же не значусь у вас, ни по каким документам. Меня нет нигде. Все только на доверии!

– Вы можете спокойно ехать домой. Сказали, заплатим, значит, заплатим.

– Катя! Вы верите в бога? – цепляюсь я за последнюю соломинку.

– Конечно! У меня же крест золотой на цепочке! – Катя хватается за крест и уходит вглубь отеля, подвиливая бедрами.

– Я вызову полицию! – говорю я Булату.

– Вызывайте.

Я пытаюсь призвать земляка Булата к совести. Грех кидать работников на деньги. Это тяжкое преступление. Человек работает, чтобы есть! Без еды он может умереть.

Булат говорит мне: «Все это лирика!»

На кухне полно постояльцев. Строитель Вадик колдует у своей персональной мультиварки. Судебный юрист Саша пьет чай с плюшкой. Танечка, фитнесс-тренер, шушукается и хихикает за столиком с новым постояльцем из Луганска.

– Ребята! Меня кинули. Отказались платить за работу. Вы все видели, что я тут работала. Вы свидетели. Вы можете подписаться, здесь, что я реально работала горничной? – и я протягиваю Вадику заявление в полицию.

Вадик извиняется, отказывается ставить свою подпись и прилипает к мультиварке.

Саша, судебный юрист, слушает меня внимательно.

– Извините, но вы лох.– в сердцах говорит он.– Я, конечно, могу поставить свою подпись. Но зачем? Это все бесполезно. Коль нет трудового договора, значит, вас тут и не было.

Вы теперь не докажете, что работали здесь. Вам не заплатят. Лучше смиритесь.

– Как вы так можете, Саша? И это говорит мне юрист? По закону мне должны заплатить. Ведь, я реально работала. Даже, если и без оформления. Суд разберется!

– Теория законодательства отличается от практики. Вот, увидите, вы ничего не добьетесь! – и Саша не поставил свою подпись под заявлением в полицию.

Я, было, сунулась к Танечке, фитнесс – тренеру. Но та, увлеченная шушуканьем с гостем из Луганска, кажется, даже не поняла, чего я от нее хочу. И хихикнула невпопад.

Анна, учительница географии, еще была в школе.

А тут появляются Катя с Ириной Александровной. И мягко вытесняют меня из кухни. Хозяйка смотри на меня зло. А Катя тихо говорит мне.

– Не смейте тревожить наших постояльцев! На выход! С вещами!

Показывается Булат. Он катит мой красный чемодан на колесиках.

– Вы должны немедленно покинуть отель. Если вы сейчас же не освободите помещение, вы заплатите за пребывание в нашем отеле. – без эмоций говорит Булат.

И я ушла. А что оставалось делать? Конечно, надо было все – таки вызвать полицию. Они бы составили акт, опросили свидетелей. Но я смалодушничала. Растерялась. Под давлением всеобщего равнодушия.

Я выходила из отеля с чемоданом, а у входа в отель, в углу, у курилки, стояли все персонажи этого рассказа: хозяйка, ее муж Эльдар, Катя, Булат.

Я останавливаюсь и смотрю на них с укором.

Хозяйка фыркает, скривив губки. Ее муж Эльдар опускает глаза.

– Может, вы, все же, останетесь, поработаете у нас. Месяц испытательного срока. – суетится мелким бесом Булат. То ли издевается, то ли выслуживается перед хозяйкой.

И это было смешно. И моя Муза хохотала.

– Не смотрите на нас так, будто вы обманутый вкладчик! – заскрипела верующая в бога Катя.– Вышлем на карточку в конце месяца.

– На деревню дедушке вышлете? Вы же не взяли у меня номер моей карточки – пытаюсь шутить я. – И, написав длинные цифры на обратной стороне заявления в полицию, не подписанного постояльцами, протягиваю Кате.

На повороте улицы Мясницкой меня догоняет негр Мариус и, второпях, извинившись за все, уходит.

Я сажусь на скамейку. Надо все обдумать. Ехать домой? Можно, конечно. Но лучше дождаться конца месяца. Осталось пять дней. И вернуться за обещанными деньгами. Я достаю телефон. Леша Ивин! Писатель из Киржача. Вот, у кого я пересижу. Грибы, ягоды, литературные беседы и ничего лишнего! Набираю цифры. Робот бесстрастно отвечает: набранный номер не существует. Я долго тыкала пальцем в телефон под именем писатель Леша Ивин. Все напрасно. Видать, Леша большой мастер поговорить. А, когда дело доходит до действия, Леша, как и многие мужчины, пугается.

Метро выносит меня к автовокзалу на Щелковской. Я волочу за собой красный чемодан, с отвалившимся где-то на лестничных пролетах колесиком. Международный автовокзал на ремонте и временное его хозяйство размещается под мостом: кассы, паспортный контроль, автобусы и пассажиры. Я озираюсь, куда бы пристроить чемодан. На полчаса, пока я куплю билет в кассе. Касса далеко, в противоположном конце моста.

Будка из фанеры, у скамеек с пассажирами, изображает камеру хранения. Я волочу к ней тяжелый и уже хромой на одно колесо ненавистный чемодан.

И тут я чувствую, как чемодан становится невесомым. Оглядываюсь. Мужчина. Такой симпатичный! Черные вихри, мужественное лицо. И он, как пушинку, несет мой чемодан!

– Ой! Спасибо! Не стоит беспокоиться! – смущаюсь я.

– Да, ладно вам! – и мужчина, доставив чемодан в будку, уходит.

Хозяин будки, грузин, с мясистым носом, называет цену. 300 рублей. Цена мне не нравится. Полчаса хранения идут у грузина, как за сутки. И тут я не выдерживаю напряжения, пережитого за все дни, в отеле на Мясницкой, и, как маленькая, даю волю слезам. Грузин узнает от меня, что я лох, что меня кинули и теперь я, не солоно хлебавши, возвращаюсь назад, домой.

– Зачем рыдаешь, девишка? Ты не адын такой. Тут у мэне каждый дэнь плачут пассажиры из Украина, Беларусь, Молдавия. Оны работают. Целый месяц. Испытательный срок. А потом их выгоняют, и не платят дэнег. Давай сто рублей и иды по своим дэлам. Только полчаса тебе дам!

Я вытираю слезы и достаю сто рублей. Еле впихиваю тяжелый чемодан в будку к грузину. И узнаю, что грузин уже пятнадцать лет живет в Москве, что его жена русская и, что у него уже российское гражданство, о чем он с гордостью и говорит мне.

Билет я покупаю на вечерний рейс. Забираю у грузина чемодан. Полчаса уже истекло. Выискиваю глазами среди пассажиров доброе лицо. Надо снова пристроить чемодан. Воды в дорогу купить. Я сажусь на скамью и оглядываю пассажиров. В это время по громкой связи объявляют посадку на автобус в город Киржач. Но у меня нет адреса Леши Ивина. Интернет в телефоне моем отсутствует. Фейсбук не доступен. А ехать в Киржач, на деревню к дедушке, я уже не решусь. Хватит сюжетов на мою голову. Пока хватит.

Вот оно, доброе лицо! Кажется, нашла! Тетечка, с внимательным взглядом почти прозрачно – голубых глаз, сидит на скамье, с краю. Она кажется дружелюбной. И я прошу ее присмотреть за моим чемоданом. Она соглашается, сказав, что ей до ее автобуса сидеть еще полдня.

Когда через час я появляюсь под мостом, ни тетечки с прозрачно-голубыми глазами, ни моего красного чемодана. И никто ничего не видел. Исчезла, будто, и не было.