Мария Донченко - Отречение

Звонок в дверь раздался около семи часов вечера. На пороге стояла Матрёна Петровна. Её рассечённая омоновской дубинкой голова была уже обработана зелёнкой в травмпункте. За руки её поддерживали Николай Зайцев и Юлькин жених Андрей.

– Что же это такое? – всплеснула руками Аня.

– Ваша хвалёная демократия, привыкайте, – хрипло ответила старуха.

В паре сотен метров за школой, укрытые металлическими стенами гаражей от бдительных взоров родителей и учителей, тайком курили после уроков третьеклассники.

Сегодня звездой был Тёмка – его слушали все, о драке на митинге он рассказывал из первых уст, зная о случившемся от присутствовавших на площади отца, сестры и соседки, хотя мог, конечно, и присочинить от себя.

– Ну вы как хотите, – закончил Артём, – а уж на следующую войнушку я точно сбегу! Иначе так всё интересное без нас закончится.

– Думаешь, один такой самый крутой? – возмутился долговязый рыжий Мишка. – Я тоже пойду. Вот сдохнуть мне на этом месте! Ты только скажи – когда войнушка-то будет? Твоя сеструха в курсе должна быть.

– У нас дома говорят, что девятого мая должна быть драка, – поделился Артём, – так что готовься, уже скоро!

…Однако, вопреки прогнозам, День Победы в 1993 году прошёл без происшествий. На улицы под красными знамёнами вышли сотни тысяч людей, обозлённых первомайским побоищем и жаждавших реванша. Но в этот раз милиция демонстрантам не препятствовала, в том числе и в прохождении на Красную площадь.

Никто не знал, что это было в последний раз.

Весь день Тёмка провёл с Мишкой на празднике и вернулся, полный впечатлений, но в то же время со смешанными чувствами. Мальчик был поражён огромной массой людей – да и выглядело всё вживую совсем не так, как по телевизору. С другой стороны – рассчитывали мальчишки, конечно, на большее.

В толпе Артёму удалось не попасться на глаза родственникам, и о его поездке на демонстрацию никто не узнал – иначе ему бы, конечно, серьёзно влетело от отца и матери.

Отшумело-отзвенело яблочное лето. В конце августа Юля Зайцева и Андрей Анисимов подали заявление в ЗАГС. Свадьба была назначена на субботу, девятое октября.

А в начале осени пришло письмо от Ирки.

Пришло не матери – Анне.

И девушка не знала, что ей делать с таким письмом.

Сразу после свадьбы и приезда в Швейцарию, писала Ира, новоиспечённый супруг запер её в четырёх стенах, отобрал паспорт и превратил в домашнюю рабыню, бил за провинности и заставлял участвовать в оргиях с его знакомыми. Иркиному мужу принадлежал трёхэтажный частный дом в сельской местности, почти что замок, превратившийся для девушки в тюрьму. Она умоляла Аню и всех, кто её помнит, найти способ вытащить её оттуда и вернуться домой.

Аня поняла, что это было не первое письмо в Россию, которое Ира пыталась отправить за полтора года, но первое дошедшее до адресата.

Письмо подружки настолько разительно отличалось от общепринятых представлений о красивой жизни за границей, почерпнутых в основном из фильмов типа «Интердевочки», что Аня сомневалась, стоит ли вообще показывать тётке Зинаиде это письмо – помочь она вряд ли сможет, не лучше ли ей оставаться в счастливом неведении, стоит ли отнимать у неё надежду?

В конце концов она решила посоветоваться с Юлькой.

…Дверь Ане открыл Тёмка. Вся семья Зайцевых сидела у телевизора, где во весь экран что-то читал по бумажке Ельцин.

– Привет! – радостно крикнул с порога Артём. – Ты уже в курсе? Новая войнушка начинается!

– Какая войнушка? – не поняла Аня. – Мне вообще с твоей сестрой поговорить надо.

«До начала работы нового двухпалатного парламента Российской Федерации – Федерального Собрания Российской Федерации – и принятия им на себя соответствующих полномочий руководствоваться указами Президента и постановлениями Правительства Российской Федерации, – читала говорящая голова на экране. – Конституция Российской Федерации, законодательство Российской Федерации и субъектов Российской Федерации продолжают действовать в части, не противоречащей настоящему Указу…»

– Это что же, переворот? – не поняла Аня.

– Войнушка! – торжественно уточнил Артём.

В Москву, в Москву, в Москву… Стучат колёса плацкартных вагонов по стальным рельсам. По городам и весям стоят заводы, разрушается производство, и не так уж сложно взять отпуск за свой счёт и устремиться туда, где решается в эти дни судьба страны – в столицу. Стучат колёса, стучат, а на верхней полке не спится Антону Стригункову, всё он ворочается с боку на бок под клетчатым поездным одеялом, и роятся мысли в сентябрьской ночи… Транспорт пока ещё ходит. Ходят поезда, ходят междугородние автобусы, которые порой пассажиры предпочитают поездам – кто из-за дешевизны, кто по другим причинам. Подпрыгивая на ухабах, ползёт по разорванной железными клещами таможен стране старенький автобус Донецк-Москва. Большая часть пассажиров – торгаши с баулами. В Москве конституционный кризис, а торговля идёт своим чередом – война войной, а обед по расписанию.

Автобус долго стоит на границе, где сонные пограничники проверяют документы и вещи пассажиров, придираясь к торговцам.

За торговцами проходит молодой работяга с ранней сединой в волосах, практически без вещей, да и не похож он на торговца. Пограничник берёт из мозолистой руки шахтёра советский паспорт с вкладышем гражданина Украины.

– Цель въезда в Российскую Федерацию?

– К родстфенникам.

– Проходите.

Когда Дом Советов оказался в блокаде, майор Стригунков, в числе других офицеров запаса вносивший в нестройные ряды восставших элемент порядка и организации, создал группу из молодых людей, имевших опыт в спелеологии, для действий под землёй и связи с внешним миром через коммуникации.

Полагаясь только на свою интуицию, Антон Александрович принял в отряд крепкого молодого парня из Донбасса по имени Юра, в пещерах никогда не бывавшего, но в мирной жизни работавшего шахтёром. Поэтому Стригунков был уверен, что он сможет ориентироваться под землёй и не будет испытывать страха перед замкнутым пространством.

Расположившихся по соседству казаков насторожило украинское гражданство новичка в сочетании с резким прибалтийским акцентом, а особенно то, что никто в московских оппозиционных кругах его не знал и не мог поручиться. Антона это не остановило. Для проверки он вручил новенькому фонарь и поручил разведку ходов, которые были уже известны, и нескольких ответвлений, куда ещё не ходили группы.

Парень надел шахтёрскую каску, ушёл в темноту и вернулся часа через четыре.

– Затание фыполнено, тофарищ комантир! – доложил он, вскинув ладонь к каске.