Мария Донченко - Отречение

– Что за вопрос, конечно! – ответила Юля и вдруг спохватилась, – А где ты сегодня-то ночевал?

– В теплотрассе, – ответил Юозас, – если я фас стесняю…

– Никого ты не стесняешь, – перебила его Ольга, – остаёшься у нас. Когда у тебя там билет? Десятого? Вот до десятого и остаёшься.

– Раньше нету автопуса, – виновато пояснил он.

– А если поездом? – спросила хозяйка и вдруг спохватилась. – Ты домой-то звонил?

– Зфонил, – кивнул он, словно не услышав первый вопрос, – сефотня с почты. Меня тома штут отиннадцатофо числа.

Накануне он действительно позвонил с автомата жене Ксюше, которая чуть было уже его не похоронила, глядя в телеэкран на события в Москве.

– Это хорошо, – вздохнула Ольга, – родные-то на Украине?

– Та.

– Мы сначала решили, что ты из Прибалтики, – вставила Юля, – Рижский ОМОН, вильнюсский, Чеслав Млынник… Не угадали?

– Я очень тафно там не пыл, – покачал головой Юозас, – семья на Украине. – и перевёл разговор на другую тему. – Когта фы ушли, я фернулся в Том, и уше когта начали стрелять, и все поняли, что это порашение, а фыхота уше не пыло. И мы стали уфотить лютей пот землёй. Сколько смогли. Уталось мне фыфести шестьтесят три челофека. Польше не уталось. – Он был явно расстроен этим числом.

– Это же очень много! – отреагировала на его рассказ Юля. – Мы с Андреем вообще думали, что ты… что ты мог погибнуть.

– Фитимо, ещё не фремя, – произнёс Юозас с полным безразличием, которое собеседники могли объяснить только страшной усталостью.

Не мог же он сказать девушке, что она приютила преступника, убившего, наверное, больше людей, чем Ельцин четвёртого октября, и что живёт он чужую жизнь на Земле…

– Ладно, – Ольга Алексеевна встала из-за стола и взглянула на часы – стрелки двигались к полуночи, – болтаем мы тут, болтаем, а тебе отдохнуть бы надо по-человечески. Спать ляжешь у соседки, там попросторнее. Ты не бойся, она свой человек, тоже была у Дома Советов, – торопливо добавила она, заметив беспокойство в глазах гостя.

Через несколько минут Ольга и Юозас переместились на кухню Матрёны Петровны, которая видела его третьего числа в колонне, и всё же Зайцева пояснила:

– Это тот самый Юра, который спас шестьдесят человек из Дома Советов…

– Плёхо, – грустно покачал головой Юозас. – Мало.

И потом уже, когда никто не мог его слышать, уронил совсем уж непонятную для посторонних фразу:

– Потому что отин к тесяти…

Матрёна постелила ему на своём диване, и он мгновенно заснул, едва коснувшись подушки колючей щекой.

…На следующее утро первой проснулась маленькая Надя и тут же криком подняла с постели мать и спавшую в её комнате Матрёну Петровну.

Юля пришла к соседям около девяти утра вместе с Андреем. Они уже не спали. Не спал и Юозас. Он стоял возле книжного шкафа и пристально разглядывал корешки подшивки журнала «Нефтяное хозяйство» за начало восьмидесятых годов.

– Интересуешься? – спросила она. – это Фёдора Петровича журналы, он инженер по трубопроводам, если разбираешься…

– Нет, нет, – быстро ответил Юозас, – я так… У меня фообще опразофания нет. Так получилось…

– Ладно, идёмте завтракать, что ли…

Аня шумно собиралась на улицу, тепло одевала дочку, завязывала ей шапочку, усаживала в коляску и всем своим видом пыталась показать, что происходящее в квартире её не касается.

Лифт быстро доставил её на первый этаж, и она распахнула дверь навстречу ветру.

На скамейке под козырьком подъезда судачили старухи.

– Нагуляла, – неслось ей в спину. – гулящая, что взять… И новый хахаль ходит…

Новый ухажёр…

Сергей…

Аня вздрогнула.

Сергей, появлявшийся прежде каждый вечер, не приходил уже три дня…

Она остановилась и обернулась назад, к подъезду.

Да что же это, в самом деле?

Подхватив на руки Надю и едва толкая коляску, Аня бежала обратно.

Остановившись перед дверью соседской квартиры, она жадно хватала ртом воздух, звоня к Зайцевым – и одновременно к себе.

Шорох за дверями отдавал тревогой – дни были непростые, и мало ли что мог означать звонок в дверь поздним утром шестого октября…

– Что такое? – Юля с Андреем выросли вдвоём перед нею, заслоняя проход в глубину.

– Где Серёжа? – спросила Аня, не узнавая своего голоса. – и это… фамилия его как?

– Какой Серёжа? – не сразу понял Андрей. – А, твой, что ли, Лосев? Так не знаю, после третьего октября не видели его…

Но Ане этого было достаточно.

Ещё несколько дней назад у неё была единственная любовь – Максим.

И вот она померкла… Но Аня всё равно не думала, что её настолько зацепит трёхдневное отсутствие былого ухажёра, что она будет отчаянно выяснять его фамилию…

Лосев, значит… Сергей…

Вооружившись телефонным справочником, Анна выясняла наличие Лосева Сергея в больницах Москвы.

Гражданин Лосев С.И. лежал в институте Склифосовского с огнестрельным ранением ноги, полученным в районе Останкино.

В неумело наброшенном на плечи халате девушка вошла в палату – и остановилась.

Увидев её, Сергей приподнялся на локтях и попытался неловко сесть, но мешала зафиксированная нога.

– Не надо, не надо, лежи, – быстро сказала Аня.

– Я не думал, что ты придёшь, – ответил он.

– Вот… пришла… – проговорила Аня, присаживаясь на край железной кровати, и замолкла. Сергей тоже молчал, не зная, что сказать. Потом спросил, понижая голос и косясь на соседей по палате:

– Наши все живы?

Аня прикусила губу.

– Артёмкиного приятеля убили, – сказала она шёпотом, – а остальные все… вернулись. Артёма милиция матери вернула.

Сергей поморщился, словно от боли.

– Мальчишек-то какого чёрта туда понесло, Ань? Эх… – он снова попытался придвинуться к девушке.

– Мальчишки ж… – эхом ответила она.

Свадебные торжества, назначенные на девятое октября, были отменены. Обстановка не располагала. Ни у кого не было настроения ни гулять, ни веселиться. Юля и Андрей шли в ЗАГС в повседневной одежде, в сопровождении только близких родственников да пары-тройки друзей из разгромленной оппозиции, шли, словно исполняя тяжёлую, но необходимую обязанность.

У соседнего дома, рядом со школой, ещё лежали несколько сломанных цветков – седьмого числа там хоронили ребёнка.

Было уже довольно холодно, облачно, и злой ветер срывал с деревьев листья и бился в ткань курток.

Расписались по-скромному, почти формально, выслушав дежурные поздравления от сотрудницы ЗАГСа.

Дома накрывала на стол Матрёна Петровна, а помогал ей Юозас, который все эти дни не покидал пределов двух квартир на лестничной площадке – никто из чужих не должен был знать о появлении постороннего человека.

Свадьба свадьбой, а чрезвычайное положение и комендантский час никто ещё не отменял.