Виктория Травская - Карьера неудачника

Известно, что курсант военно-медицинской академии гораздо меньше прочих студентов располагает своим досугом. Костя мог видеться с Ритой только по воскресеньям, да и то если на эти дни не приходились его учения или её экскурсии. Поэтому всё время между этими свиданиями проходило в сладких воспоминаниях о последней встрече и радостном предвкушении будущей, что открывало полный простор его романтическим мечтам. Как знать: если бы они имели возможность видеться ежедневно, может быть, до свадьбы дело и не дошло бы… Теперь, после нескольких лет брака, он понимал, что его образ Риты на девять десятых складывался из его собственных фантазий о ней и лишь на одну десятую из её реальных качеств – пропорционально времени, проводимому порознь и вместе.

Впрочем, это вещь неизбежная. Наша первая любовь – по преимуществу плод нашего воображения: в нём мы выстраиваем некоторый идеал, а потом помещаем в этот воздушный замок первого же реального человека, который покажется нам подходящим на роль прекрасного принца или принцессы – ненужное зачеркнуть. Стоит ли удивляться, что этот человек почти никогда не ведёт себя в соответствии с нашим сценарием, путает реплики и мизансцены, а в последнем акте вообще отказывается играть?

Наши юношеские мечты о любви складываются из прочитанного в книгах, увиденного в фильмах, подслушанного или подсмотренного вокруг. Из всего этого месива разнообразных историй мы отбираем только те обстоятельства, которые отвечают потребностям нашей личности. Общим для всех остаётся, по сути, только биологическое ядро сюжета – потребность в близости с другим существом. Что же касается атрибутов этой близости, то они глубоко индивидуальны. Чем сложнее личность, тем больше она нуждается в оправдании инстинкта и тем большим числом условий обставляет предполагаемую близость. Поэтому так трудно бывает найти того, кто впишется в этот выстроенный в мечтах идеал – тем труднее, чем выше потребности души. Но мы с юной самонадеянностью не допускаем даже мысли о том, что можем потерпеть фиаско – нас устраивает только хэппи энд.

Создавая нас по своему образу и подобию, Господь по неосторожности заронил в нас ген демиурга, но не наделил его возможностями. Мы не хотим мириться с тем, что другой человек не является чистым результатом нашего творческого воображения, рождённым в точном соответствии с нашими представлениями о нём – что он другая, самостоятельная сущность со своими представлениями и потребностями, которые могут не совпадать с нашими, быть даже противоположны им.

Однако если бы люди в своём выборе руководствовались только идеалами, то мы давно уже вымерли бы как вид. Поэтому Природа в большинстве случаев одерживает верх над Богом, вынуждая к компромиссу. За отсутствием идеала мы соглашаемся на его проекцию, своего рода голограмму, с ней и живём. Стоит ли в таком случае удивляться, что тот, кого мы согласились принять в своё сердце, устраивается в нём со своими пожитками, сдвигая, ломая и выбрасывая то, что нам дорого, в поисках собственного комфорта?

Костя жил с голограммой – с проекцией прелестной женщины, образованной и умной, любящей и преданной. Ради возможности наслаждаться этой иллюзией он мирился с несовершенствами оригинала, которые на заре их отношений казались ему несущественными и даже милыми, но по мере того как две их жизни стали складываться в одну, всё более превращались в проблему.

Но сначала они были влюблены. Встречались по воскресеньям, ходили в театры и музеи, изредка в кино – до кино Рита снисходила только в том случае, если там шло что-нибудь действительно заслуживающее внимания. Рита обожала Ленинград и была талантливым гидом, и Костя заворожённо слушал её рассказы. Она и сама получала не меньшее удовольствие, открывая любимый город со всеми его сокровищами такому благодарному слушателю. Ей нравилось думать о нём как о молодом дикаре, и мысль о том, что своим культурным кругозором он будет обязан исключительно ей, приятно ласкала её эго.

Это началось в тот день, когда они бродили по Царскосельскому парку и Рита с изумлением обнаружила, что познания её кавалера о царствовании Екатерины исчерпываются официальными фактами из советских учебников. Она рассуждала о сомнениях по поводу отцовства Петра III в отношении наследника, Павла, и заметила, что в происхождении остальных детей Екатерины тоже нет полной ясности.

– Дети? Что ты имеешь в виду? Ты хочешь сказать, что у Екатерины были дети, кроме Павла?…

– Ну да… Ты не знал? – она остановилась и посмотрела на него широко открытыми в насмешливом удивлении глазами. – Да ты просто… просто Маугли! – она расхохоталась, довольная своей шуткой. Потом, приняв серьёзный и торжественный вид, поднесла к лицу сложенные чашей ладони, изображая всем известную сцену из мультфильма, в которой Маугли разговаривает с огнём: – «Мы с тобой одной крови – ты и я!»

Костя было нахмурился, но задорный смех девушки, её игривость были столь пленительны, что он проигнорировал обидный смысл её шутки и через минуту уже смеялся вместе с ней. Он подхватил её, поднял над собой и закружил, приговаривая:

– Маугли, значит? Вот как – Маугли! А я вот возьму и уволоку тебя в свою пещеру, что ты на это скажешь, а?

Рита хохотала, шутливо вырываясь. Когда же он наконец поставил её на землю, она аккуратно оправила плащ и, глядя в маленькое зеркальце пудреницы, поправила причёску и произнесла как бы мимоходом:

– Ну уж нет, только не в пещеру. Это не для меня!

Конечно, они были очень разными. Но эта, как сказал бы Пушкин, «взаимная разнота» 13 13 Они сошлись. Волна и камень, Стихи и проза, лёд и пламень Не столь различны меж собой… Сперва взаимной разнотой Они друг другу были скучны, Потом понравились, потом Съезжались каждый день верхом, И вскоре стали неразлучны… (А.С.Пушкин, «Евгений Онегин») тоже может быть разной. Как часто приходится видеть, что в дружбе ли, в любви ли сходятся люди настолько несхожие, что и представить трудно, как они вообще находят общий язык. И в то же время люди, близкие типологически – по духу, по интересам, по происхождению – отчаянно ссорятся, стоит им только сойтись в одной комнате. Этот феномен часто пытаются объяснить физически: дескать, противоположно заряженные частицы притягиваются, а однородно заряженные отталкиваются. Но статистическая вероятность как притяжения противоположного, так и отторжения подобного не столь велика, чтобы признать эту аналогию законом – на практике бывает всяко!

В их дуэте Рита играла роль Онегина. Конечно, её искушённость и пресыщенность были по большей части напускными, подражательными. Но вот трезвый ум, скепсис, рассудочность были ей свойственны, видимо, от природы. А Костя, с его пылкой и романтичной натурой – простодушное дитя Юга! – был абсолютным Ленским, ну разве что поумнее геттингенского выученика. «Онегин, как похорошели у Ольги плечи, что за грудь! Что за душа…» – это же просто откровенная карикатура, такое Костя мог произнести только с большой долей иронии. И однако он попался, стал заложником собственной привычки думать о людях лучше, чем они того заслуживали – то есть судить по себе.