Ноэми Норд - Закон популярности. Критика, обзоры, публицистика

Малограмотный милиционер, не отстает в эрудиции от серьезного юриста, когда делает ссылку на Ломброзо, в случае обоснованности неделикатного обращения с культурным человеком.

Ломброзо – одна из любимых книг Сталина, ею зачитывалась брежневско – андроповская клика.

Но не книга совершила переворот в умах закулисных органов, а возможность утрировать ее главы для нужд карательной медицины, для борьбы с прогрессивным инакомыслием, свободой слова и убеждений.

Настала пора не Ломброзо цитировать, а отправлять на проверку спинномозговой жидкости психиатров, застрявших в доисторической реальности.

Геи – раса гениев.

Те самые гуманоиды, которые современному человеку не по уму: Микеланджело, Леонардо да Винчи, Шекспир, Тициан, Александр Македонский, Гай Юлий Цезарь, Тиберий, Петр I, Александр I, Густав III, Михаил Илларионович Кутузов – этого мало?

Чайковский.

Короче, кто не гей, или не гейша – не лезь в литературу.

Причина непродолжительной жизни гениев – неосознанное гейство.

Например, Пушкин. Гей, вынужденный скрывать свою исключительность, все-таки нарвался на пулю неандертальца.

Определить тайного гея – писателя можно по избраннице. Она должна быть мужеподобна (с характером). Бальзак обожал плетку своей возлюбленной маркизы. Натали Пушкина – высокорослая вамп.

Никто не возносит на пьедестал возлюбленную Гоголя. Не она ли – Вий?

Интереснейший факт: женщины предпочитают геев обычным субъектам сильного пола. А почему?

Ангельские гены перспективнее.

Психиатр Минц в «Патографии Пушкина» докопался до великого.

Спрашивается: зачем? Для чего докапывался?

Почему бы не оставить великого в покое?

Так нет, влез ногами во прах, запустил под рассыпавшиеся ребра пинцет и принялся выхватывать на свет лохмотья растленного сердца.

По мнению психиатров, каждый пишущий, и тем более поэт – их пациент. Особенно тот, кто с властью не дружит.

Надо радоваться, что любопытство доктора Минца дальше постельной темы не пошло. Он удовлетворил психиатрию, как псевдонауку, обнаружив эротическую девиантность А. С. Пушкина.

«Как все патологические эротоманы, Пушкин был фетишист: образ женской ноги всего ярче зажигал его эротическую фантазию. Это общеизвестно, об этом свидетельствуют многочисленные стихи и рисунки, набросанные в черновых его рукописях. Один ученый и пушкинианец-проф. Сумцов-написал специальную работу о женской ножке в поэзии Пушкина.

Если о фетишизме Пушкина ученый мог написать работу, то тем более можно написать целую книгу о патологической ревности Пушкина, которая могла принимать у него фантастические размеры и которая всегда была злокачественным осложнением патологической сексуальности Пушкина. Ревность Пушкина поедом ела его в продолжении всей его жизни, по всякому ничтожному поводу, и приняла грандиозные размеры во время женитьбы Пушкина».

И еще:

«в тогдашних светских и бюрократических кругах общества, где бывал Пушкин, его боялись как развратника настолько, что в резузьтате правительству приходилось ссылать его куда-нибудь в ссылку. Его высылали в Одессу, Кишинев».

«вел разгульный образ жизни, натворил величайшие безумства, и поведение его вообще указывает, что он находился в ненормальном и сильно возбужденном состоянии, соответствующем маниакальному или гипоманиакальному. Поведение его настолько ненормально, что заставляет тогдашнюю администрацию выслать его из Петербурга».

Ну, типа, участковый милиционер написал характеристику для развода маньяка с девственницей.

И хотя в психиатрической карте «душевнобольного» Пушкина много смешных и интересных подробностей, думается, написан сей опус не случайно.

Со времен Пушкина и до наших дней властократия немало прикончила поэтов, и Минц для оправдание деспотии на примере Пушкина доказал, что поэты – сами нарывались.

И вот его главный диагноз:

«Шизоидный элемент эту эмоциональную меланхолию превращает все более и более в шизоидную скуку, вялость, тоску, апатическую „деревянность“ и безразличие. Извращается жизненный тонус, развивается желчность, возрастает ревность принимающая характер бредового состояния; точно так же растет подозрительность и принимает также характер бредовой идеи. По-видимому, если бы не случайная смерть поэта, этот шизоидный компонент всецело завладел бы психикой Пушкина, ибо такова была тенденция этого шизоидного компонента в последние годы его жизни».

Как молотком доктор Минц выбивает на великом постаменте:

«Бредовое состояние, бредовая идея, шизоидный компонент (2раза), шизоидный элемент».

Хочется возразить: «Нехорошо, док, за глаза диагнозы ставить, особенно покойникам.

А где последнее слово подсудимого? Где энцефалограмма?

Где анализы?

А не примазывается ли доктор Минц с обнаруженной у себя шизой к великим?

Нехорошо, ой как нехорошо!

Как правило в основе диктатуры лежит сексуальное истощение населения.

«Хлеба и зрелищ», – - главное требование народа к узурпаторам.

Любая публичная казнь, тем более женщин, сладостна и долгожданна. Недаром ее веками смакуют бульварные языки.

Жанна Д"Арк.

Мария Медичи.

Антуанетта.

Скучный царь долго не протянет. А вот садист на троне способен переписать наново даже Геродота.

Народ аплодирует брызгам крови и стонам. Женщин табунами упекают в монастыри. Оторванные конечности младенцев в зубах изверга – повод народного обожания.

Любил ли народ садюгу Ивана Грозного?

Безусловно.

Это ж допинг какой: ради потехи красавчика сына боярского четвертовали и сварили по колени в кипящем масле.

Жуть – а народу приятно.

Петр Первый тоже тешил подданных публичным рукоприкладством, самолично сбривал мужские украшения с боярских харь.

Говорят, пристрастился в дыбу играть, но жаль, что потешался втайне от народа, спрятал пыточную в казематах, в кунсткамеру простолюдинов не впускал, и лобных мест при нем не осталось.

Поэтому Петра, хотя тот и прослыл первостатейным извергом, простой люд не чтил. Зрелищами народ не баловал, скончался втихую, долго не задержавшись на троне.

Зато в памяти народной надолго сохранился еще один долгоиграющий игрун. Сталин. Инородец, а долго продержался, правил, черт, 30 лет!

Этот сумел, потешил!

Плакали толпы, когда сдох, ирод, туда ему дорога, а ведь обожали именно за жуть, за драму, сдобренную кровью.

Третье тысячелетие.

Снова сексуальное оживление в стране. Девчоночьи лица за решеткой. Уже полгода длится позорная публичная казнь. Полгода детские ручонки тянутся сквозь железные прутья к измученным мамочкам.