Лори Лютер - Посталкогольные страхи

– Я жду от тебя заявление об уходе по собственному желанию.

– Чтооо? – не понял Алекс. – Почему?

– Потому что ты натурально издеваешься надо мной! – закричал Виктор, и его шея приобрела вишнёвый оттенок.

Алекс аж ошалел.

– Да что происходит? Объясните хотя бы! – резонно попросил он. Виктор многозначительно шумно выдохнул, положил локти на стол и посмотрел в сторону, возвращая самообладание. Затем снова взглянул на Алекса.

– У тебя вчера было выступление, так? – сказал он гораздо спокойнее.

«Хм, а всё не так просто», – подумал Алекс.

– Да, было. Но я же трезв, как видите, – он развёл руками.

– А я слышал совсем иное, – отрезал Виктор.

Волна негодования нахлынула на Алекса.

– Что, опять? Мне очень интересно узнать кто и что вам такое сказал.

Виктор отмахнулся, будто это вообще ничего не значило.

И тут до Алекса дошло.

– Дэн, он что, теперь помимо своих обязанностей ещё и шпионом вашим заделался? А я-то думаю, чего это вдруг его принесло вчера в клуб.

Виктор сначала будто хотел что-то возразить, но потом слегка осел. Он глубоко обречённо вздохнул и сказал:

– Буду с тобой честным, я вижу, что ты хочешь и на ёлку влезть, и жопу не оцарапать. И что хуже того – ты врёшь, снова врёшь, а я ненавижу, когда мне врут, особенно мои подчинённые. Ты же снова пил – у тебя глаза красные, кашляешь вон, сушняк твой вижу, я же не идиот! Мы с тобой уже обо всем договаривались, и рисковать я не хочу. Это имидж компании. Я не собираюсь каждый день, как мамка, контролировать, приходишь ли ты на работу с похмелья или нет. Это не делает чести ни мне, ни тебе. Я никогда не имею дел с алкоголиками. Алкоголизм – зло. Это приговор.

– Виктор, вы ищете проблему там, где её…

– Стоп, – резко оборвал Виктор. – Хватит делать из меня дурака. Уговор был и остается таким: никаких твоих вот этих там тусовок. Ты говоришь, что не пьешь, но мне уже дважды – ДВАЖДЫ – говорят совсем другое. Переставай делать из меня дурака.

– Я… – снова попытался Алекс.

– Разговор окончен. – Виктор сделал останавливающий жест рукой. – Последний шанс, Алекс. Действительно последний – только потому, что ты хороший специалист. Но у меня есть кого посадить на твоё рабочее место. А теперь иди и не попадайся мне сегодня на глаза. И, разумеется, в этом месяце премию не жди.

Он сделал жест рукой, показывая Алексу выметаться и не дав ему шанса ответить. Алекс понимал, что если бы он стал говорить, Виктор бы, наверное, словно трёхлетний мальчик, заткнул уши руками и стал бы кричать «бла-бла-бла». Он вышел, сдержавшись, чтобы также по-детски не хлопнуть дверью. Дэн отвлёкся от своего любимого журнала и вопросительно посмотрел на Алекса.

– И что? – спросил его Алекс, глядя ему в щенячьи глаза.

– Что? – делано переспросил он.

– Какие у тебя бонусы за то, что ты Виктору на меня наговорил?

Дэн резко покраснел и замялся, не давая ответа, а только еле заметно шевеля тонкими губами, и тогда Алекс выскочил в уборную. Там умыл лицо холодной водой, отдышался и… пошёл на своё рабочее место, не желая видеть Дэна, Виктора и ненавидя самого себя.

В таком гнусном настроении он вполсилы проработал неделю, и, когда в очередной раз он пришёл домой не в духе, вернувшаяся Эм встретила его дома. Она была чем-то подавлена, впрочем, он не сразу обратил на это внимание, так как она сказала ему слегка подсевшим голосом, как только он показался в дверях:

– На тебе лица нет.

Он шумно вздохнул и, стоя в прихожей, выпалил всё, что держал в себе всю неделю – всё, что думает о Викторе, его скучной занудной жизни, о невнятном термине «имидж компании», о Дэне и о том, что ему непременно нужно свернуть его садоводческие журналы в трубочку и засунуть себе поглубже… И о том, что гори они все синим пламенем.

– Налей мне чего-нибудь покрепче, Эм! – Алекс швырнул куртку на вешалку и пошёл на кухню, где Эм без лишних слов наполняла два вискарных стакана. Она задумчиво сделала большой глоток виски, а он продолжал, расхаживая по кухне взад и вперёд:

– Мне надоело прикидываться морской губкой. Пусть я не буду зарабатывать столько, но чёрт возьми! Буду тратить на себя меньше. Я люблю веселить людей, Эм! Я люблю видеть, как они танцуют, как улыбаются, отдыхают, выпадают из будней. Я, в конце концов, имею право отдыхать сам! Я не хочу работать в офисе, я хочу топтать виноград! Я что, из-за этого гнидыша буду теперь простой офисной крысой? Батрачить, а потом идти домой в страхе как бы кто не подумал, что я (о боже!) что-нибудь выпил или сходил куда-то повеселиться? Чёрт, да у них просто жизни нет, вот они… завидуют? Эм, так они завидуют что-ли?

– Угу, – Эм кивнула. Она слушала, не перебивая, но как-то отстранённо. А Алексу, в конце концов, необходимо было высказаться после недели косых взглядов и тотального контроля на работе.

– Пошли они к чёрту! – сказал он, наконец, и залпом выпил виски.

– Пошли они к чёрту, – подхватила Эм, подняв стакан и осушив его.

– Вот уж хрен им всем. Завтра приду и положу заявление на стол. А в нём напишу: «Прошу уволить меня по собственному непреодолимому желанию жить полной жизнью». Ну устроюсь на что-нибудь попроще. Главное, понемногу помогать родителям, но уж… сам буду жить поскромнее. Игорь как-то справляется, верно ведь?

– Угу.

На секунду они задумались, смотря перед собой с пустыми стаканами в руках, а затем Эм понимающе спросила:

– Ещё налить?

– Чертовски верно мыслишь.

Она наполнила бокалы и поставила их на стол. Алекс обнял её, вдохнув запах её можжевеловых духов, а затем посмотрел в её серые глаза. Что-то было не так – она глядела насквозь него, будто желая, но не решаясь сказать. Крайне несвойственная Эм нерешительность, которая по-настоящему пугала.

– Что-то случилось? – Несколько секунд он непонимающе смотрел на неё, чувствуя, как его бойкое настроение проваливается в пропасть.

Эм взяла со стола листок, который он сразу не заметил, болтая о своём, и протянула ему. Алекс взял бумагу, на которой было большое количество текста, каких-то граф, печать и чья-то подпись, и стал читать. Дыхание его замерло, руки задрожали, а в глазах потемнело.

– Почему они не сказали мне раньше? – задал он вопрос в пустоту и без сил сел на кухонный диван, всё еще сжимая в руке злополучный листок, на котором был написан новый неутешительный диагноз Ника – его брата, а также расписано рекомендуемое лечение.

Эм прокашлялась, чтобы придать севшему голосу уверенность, и заговорила:

– Я не знала, как начать. – Она сделала паузу. – Зашла вот сегодня в гости к твоим родителям и Нику, чтобы дать ему билеты на тот концерт, который он ждал, помнишь? В общем… зашла и поняла, что что-то не так. Обычно он всегда встречает меня, ты же знаешь… выезжает на коляске в коридор, улыбается, машет руками…