Владимир Дулга - Комодский дракон. Поезд призрак. Часть 2

– Не думаю, что начальник станции, единственный оставшийся из твоих прежних знакомых, смог бы тебя узнать, – засмеялся Леший.

– А если спросят документы?

– Кто спросит? Участковый в посёлке редко на улице появляется, как правило, в праздники. Он больше отчёты пишет в район. На вокзал я один схожу, посмотрю что, да как? Сейчас лошадей оседлаем, твой карабин спрячем подальше, кое-что из имущества соберу и поедем. Полкан тут останется, зимовье сторожить.

На реке долго ждали стоящий под противоположным берегом паром. Наконец с шумом разрезая носами двух лодок течение, громоздкое сооружение поплыло к ним.

– Сейчас познакомишься с моим другом Богой, я тебе про него рассказывал. С войны вернулся хромым, припадает на одну ногу, поэтому и работает паромщиком.

– Я думаю, ты не будешь ему рассказывать, что я недавно встречался с его внуком?

– Конечно, нет! Он подумает, что мы сошли с ума, или крепко выпили.

Между тем, паром с грохотом пришвартовался к деревянному причалу. Невысокого роста, худенький мужчина, с седыми волосами и реденькой бородкой, ловко перепрыгнув на причал, накинув цепь на торчавший железный крюк, подошёл к друзьям.

– Здорово живём! – поздоровался мужчина, протягивая руку Сашке.

– Нормально живём! – ответил Леший, не заскучал тут без меня?

Сашка пожал руку паромщика, и в первые, неожиданно чётко осознал, что пожимает руку и разговаривает с человеком, которого в его прошлой жизни, в его – Сашкином времени, давно уже нет, он умер много лет назад. Раньше такая мысль просто не приходила ему в голову, с Лешим Сашка общался, как с обычным человеком, живущим с ним в одном временном диапазоне.

– Далече ходили? – не по возрасту звонким голосом спросил Бога.

– По угодьям пробежались, кое-что подправили, дровишек заготовили, – сводя под уздцы гулко стучащую копытами по деревянному настилу лошадь, – ответил Леший, – к Николаю-староверу заглянули, по Енисею до Ангары сходили.

– Всё не теряешь надежду попа старообрядческого найти? Нашёл?

– Кое-что узнал, – уклонившись от ответа, – пробасил Леший, обнимая паромщика.

– Ну и то ладно! Надолго в посёлок?

– Пару деньков поживём, а там видно будет.

В комнатах большого отцовского дома Лешего, было зябко и неуютно, чувствовалось долгое отсутствие хозяев. С пожелтевших фотографий на стенах гостиной на Сашку глядели лики людей, некогда живущих в этом старинном доме.

Леший ушёл в посёлок по своим делам. Александр наносил воды и затопил баню, на быстро разгоревшейся кухонной плите, из привезённых с собой продуктов приготовил нехитрый ужин и стал ждать друга.

Хозяин дома вернулся поздно, Сашка уже начал волноваться, приготовленная еда остыла, в пыльное окошко давно заглядывала грустная Луна, в животе урчало и хотелось кушать.

Наконец звякнула щеколда калитки, на крыльце послышались шаги, в тёмном проёме дверей появилась знакомая фигура.

– Ты почему в темноте сидишь? – с порога спросил Леший.

– Выключателей на стенах и лампочек на потолке я не нашёл. Где хранятся свечи, тоже не знаю, вот так и сижу в потёмках!

– Разбаловались вы там, в новой жизни, наверное, электричество в каждом доме?

– Конечно, у нас всё на электричестве, свет, кухонные плиты, пылесосы и прочая техника.

Сашка хотел было рассказать о телевизоре, но вовремя одумался, поняв, что рассказ может растянуться на всю ночь. Как однажды уже было.

– Нет, брат, у нас электричество только на станции, в сельсовете, в некоторых домах, где начальство живёт, да на шахте. Но после одиннадцати лампочки горят только на вокзале. Сейчас керосиновую лампу достану, и будет свет. Занавески на окне задёрни, зачем чужим нас видеть!

Леший ушёл в чулан и вернулся с керосиновой лампой в руках. Сашка помнил такие лампы из своего детства. В посёлке, где он вырос, в то время электричество тоже выключали в одиннадцать часов. Прогуляв светлое время, уроки приходилось делать при лампе, родители были этим крайне недовольны.

Жёлтый язычок пламени, за «пузатым» стеклом, разгорался ярче и ярче, и вскоре в комнате стало светло.

– Незаменимая вещь зимой, когда дни короткие, – вслух рассуждал Леший, – пожалуй, заберу лампу с собой в зимовье.

– У нас тоже была такая, когда я был маленьким, – сообщил Сашка.

– Помнишь, как ты нам с Николаем рассказывал сказки про домашнее кино, которое можно смотреть хоть по сто раз на день и деньги не платить? Как оно называется?

– Телевизор.

– Во, во – «визир»! Кнопки на нём нажимаешь и смотришь. И лампу керосиновую ты тоже помнишь. А почему лампа, к примеру, называется «восьмилинейкой», или «двадцатилинейкой» знаешь? Вот, то-то, не знаешь! То есть, телевизор ты выучил, а его предшественника – лампу нет. А название «двадцатилинейка», всего-то, обозначает ширину фитиля лампы, в старинных единицах измерения – «линиях», – засмеялся Леший, – ты проиграл, иди баню подтопи!

– А линия чему равна? – не сдавался Сашка.

– Не знаю! – признался Леший, – проиграл! Значит, пойдём вместе, я лошадям сена дам!

После баньки за ужином, Леший впервые за всё время их знакомства, налив из старинного графина в гранёные рюмки, сказал:

– Давай Саша выпьем за удачу!

Спать легли за полночь. Леший рассказал поселковые новости, на вокзале новый милиционер, начальника станции после побега японского шпиона, несколько раз вызывали в район на допрос. От переживаний он даже похудел. Шахта последнее время не работает, в связи с проведением каких-то наладочных работ. Ранее работавший там иногородний люд потихоньку разъезжается. В посёлке, где живут Сашкины родные, организовали совхоз, и ведут большое строительство. Дед Бога обещал помочь найти свидетелей перестрелки, после которой пропала семья Лешего. Сам Леший предварительно договорился о продаже Сашкиной кобылы Анджелы, завтра к обеду придут покупатели смотреть лошадь.

Потихоньку разговор перешёл на дела Александра.

– Тебе надо встретиться с родственниками, – посоветовал Леший, – поговорить, осмотреться. При случае, остаться у них на зимние месяцы, устроиться на работу. Надо как-то продержаться до тепла. Мне кажется, что рассказанная тобой история с потерявшимся троюродным братом может тебе помочь. Назовись им, скажи, что матери не стало, вероятно, так оно и есть на самом деле, а ты, оставшись один, ходил в море с рыболовецкой артелью. Потом сменил много мест и трудился в колхозе. Кем ты мог бы трудиться в колхозе, или в артели? – неожиданно спросил Леший.

– Не знаю, – ответил Сашка, – наверное, электриком.

– Прекрасно, так и запишем. Мне Николай дал чистый бланк с печатью какого-то колхоза. Подожди, сейчас принесу.

Он вернулся с напечатанным на серой бумаге бланком, чернильницей и перьевой ручкой. Макнув перо, пододвинувшись ближе к свету, написав первое слово «Дана» посмотрел на Сашку: