Владимир Дулга - Комодский дракон. Поезд призрак. Часть 2

Где-то сзади на дороге послышался негромкий топот копыт и характерное позвякивание упряжи.

– Повозка, ходко едет! – предположил Александр и оглянулся, – на повороте дороги он увидел поднимающую лёгкую пыль двухколёсную бричку, запряжённую серой лошадью, вторая, рыжая, трусила сзади.

Он хотел было укрыться в кустах, но передумал:

– Седок, вероятно, меня тоже заметил. Спрячусь, вызову подозрение. Пойду потихоньку, захочет подвезти – не откажусь, но сам голосовать не буду.

Бричка приближалась, и вскоре он услышал за спиной бодрый мужской голос:

– Далеко путь держим?

Сашка обернулся, с ним поравнялась плетёная двухместная бричка на больших колёсах, в ней сидел симпатичный мужчина средних лет, в светлой пыльнике и «сталинской» фуражке, очень похожий на товарища Саахова из «Кавказской пленницы».

– Добрый день! В посёлок иду! – как можно дружелюбнее ответил Сашка. Попутно отметив, что привязанная за бричкой лошадь, его рыжая Анджела.

– Садитесь, – подвинулся мужчина, – вдвоём будет веселее!

– Спасибо, буду признателен! – театральной фразой ответил Сашка, – усаживаясь на мягкую подушку сидения, подумав при этом, – хороша бричка, видно не простой человек её владелец.

Какое-то время ехали молча.

Сашка понял, что мужчина и есть тот самый покупатель, о котором накануне говорил Леший. А ещё он прикинул, как будет отвечать на вопросы неожиданного попутчика.

– Так и будем ехать, молча? – улыбнулся мужчина, – давайте знакомиться, – протягивая руку, представился – Пётр Павлович!

– Виктор Григорьевич, – выдавил из себя Сашка.

– К кому-то в гости приехали? – поинтересовался мужчина.

– Ну, началось! – подумал новоиспеченный Виктор, чувствуя испарину на спине. – Да, решил навестить родственников, давно не был в этих краях, с самого детства. К Карповым еду, к Семёну Пантелеевичу – брату моего отца.

– Я в посёлке недавно, – ответил Пётр Павлович, – всё равно никого не знаю. Мы тут совхоз строим. А вы, сами- то откуда будете?

– Всё, влип! – бросило Сашку в холодный пот, – в такой повозке крестьяне не ездят, точно из госбезопасности, или из НКВД, ишь, расспрашивает!

С трудом поймав ускользающую мысль, Сашка не торопясь ответил:

– Живу и работаю в, рыболовецком колхозе, в низовьях могучего Енисея, ловим осетра, сига, лосося. В этом году – путина уже закончилась, на севере скоро ледостав, меня отпустили до весны на «вольные хлеба». Надеюсь, родственники помогут, устроюсь на работу до весны.

– А семья где?

– Я закоренелый холостяк.

– И не был женат? – удивился Пётр Павлович, – из монахов что ли?

– Нет не из монахов, – засмеялся Виктор, – был женат, но как-то не получилось. Сейчас живу один. На Севере с невестами туговато.

– Дети то, хоть есть?

– Не нажил, к сожалению!

– А по специальности матрос, рыбак, или разнорабочий? Я не знаю, как в рыболовном флоте рабочих называют.

– Нет, я по специальности электрик.

– Электрик это здорово, даже очень здорово! А мы тут строим совхоз, дома для жителей, фермы, мастерские, зерноток, скоро пустим свою электростанцию. Потом и клуб построим, танцы каждую субботу! Невест, – выбирай, какая приглянётся! Устроитесь у родных, отметитесь у паспортистки, приходите, я директор совхоза, фамилия Морозов.

За разговорами незаметно приехали в посёлок, Виктор распрощался с говорливым директором и пошёл по знакомой с детства, и в то же время незнакомой, улице.

Здесь дома стояли реже, не было тех громадных тополей, в тени которых он играл с друзьями жаркими летними днями. Навстречу попалась женщина-почтальон, внимательно посмотревшая на приезжего, Сашка пытался узнать в ней кого-то из знакомых, но вспомнив, что он теперь Виктор, оставил это занятие и поспешил к дому деда.

Дом стоял на прежнем месте, его крепкий сруб не был ещё обшит досками, на крыше не торчала телевизионная антенна, и выглядел он, как типичный деревенский пятистенок. Палисадника тоже не было, у калитки, на лавочке сидел подросток и читал книжку.

– Здравствуй, ты вероятно, Иван?

– Иван, – запнувшись на первом букве, удивлённо ответил подросток.

– Точнее Иван Семёнович, – деланно улыбнулся новоиспеченный Виктор.

– Так меня ещё не называют, – засмеялся в ответ мальчишка.

– Меня ты конечно не узнаёшь?

– Нет, не узнаю, вы похожи на Чехова, но без очков.

– Чехов носил пенсне.

– В школе мы недавно проходили его рассказ «Человек в футляре». На картинке Чехова похож на вас и у него был такой же чемоданчик.

– Нет, я не Чехов, но ты меня знаешь. Давай напомню!

Кто тебя катал на лошади, когда ты был маленьким? Помнишь, как ты плакал, когда я на реке упал с коня и чуть не утонул?

– Вы Виктор, сын тёти Светы! Бабушка, бабушка! – закричал парнишка, открывая калитку, – Витька приехал! Тёти Светы сын!

На высоком крыльце появилась бабушка отца, с весенним именем Тая, она недолго жила у Сашкиных родителей и запомнилась ему своим именем и тем, что часто молилась перед образами. Потом она уехала жить к папиной сестре.

– Виктор, – всплеснула она пухлыми ладонями, – Виктор, тебя и не узнать, ты стал настоящим мужчиной! Ну что же мы топчемся в ограде – проходи в дом!

– Здравствуйте баба Тая! Рад видеть вас в добром здравии!

– Проходи, проходи, я в доме одна! Семён Пантелеевич в поездке, обещал быть к вечеру, Люба на работе, на почте.

В доме было всё по-другому, – на кухне широкие скамейки вдоль стены, иконы с лампадкой в переднем углу, простенькая мебель, праздничная посуда за стёклами буфета, от русской печи к дверям, над половиной кухни, под потолком, полати, задёрнутые расшитой занавеской.

Из дальней комнаты выпорхнули две девчушки лет шести, в одинаковых платьях, увидев гостя, засмущались.

– С этими красавицами ты, наверно, не знаком, это Ванькины младшие сёстры Наташа и Екатерина.

– Когда мы с мамой уезжали, их ещё не было.

– А Стёпа, мой младшенький погиб в июле нынешнего года в боях на Хасане, – вытерев платком набежавшую слезу, почти прошептала баба Тая.

Посидели молча. Очнувшись от горьких дум, бабушка скомандовала:

– Ваня, баню растопи, Виктор с дороги помоется, да и дед из поездки вернётся, после паровоза ополоснётся. Пойдём Витя, покажу тебе комнатку, там и расположишься, помоешься, чайку попьём, да поговорим.

Они прошли в комнатку с входом из прихожей. Где стояла заправленная кровать, маленький стол, тумбочка и табурет.

– Располагайся, это каморка Степана, здесь он жил пока учился, потом работал шофёром в Канске. С машиной его и призвали весной, он больше не вернулся, сказывали, на мину наехал.