Кирилл Простяков - Дрозд

– А почему ты так хотел отличаться?

– Может, потому, что я на самом деле был другим… Понимаешь, брат – это… это не просто ещё один парень, родившийся с тобой на пару, делящий с тобой место в квартире, доносящий за тобой одежду. Брат – это крепкие отношения. Это даже не дружба. Если дружба происходит случайно, то у братьев она вынужденная. Но не в нашем случае. У нас с ним не простые отношения. Ещё с детства.

– Да… я заметила. Может, тебе ещё наложить? Смотрю, ты быстро управился с первой порцией.

Он не отказался. Владислав не желал подробно вдаваться в собственную личную жизнь, чтобы не напугать девушку и не испортить этот вечер. Елизавета начала смотреть только на него. Она рассматривала синяк вокруг его глаза, постепенно заполнивший зрачок красными венами. Она увидела пластырь у него на лбу, куда совсем недавно прилетела бита, а также и на носу, немного опухшем. Его руки были перебинтованы, однако девушка всё равно увидела на пальцах царапины и фиолетовые отметины. Ей показалось, что Владислав занимается в какой-то спортивной секции. Но Владислав и на секунду не походит на простого борца. Он был словно избит какой-то шпаной. Елизавета осознала, что такие увечья может подарить только улица. Только этот город.

– Может, хоть ты мне всё-таки скажешь, почему вы с братом не общаетесь?

Владислав молчал и старался всеми силами сменить эту тему или же вовсе пропустить этот вопрос мимо ушей. Но Елизавета делала так, что ему было никак от этого не отмахнуться. Она пыталась поймать его глаза.

– Это личное, – произнёс он.

– Уж сейчас, когда я вижу вас обоих такими, это не может быть личным, – сказала почти громко Лиза. Даже строго. – Я хочу знать, почему вы так себя ведёте. Он от тебя прячется, а ты говоришь мне про него такие вещи… Прошу тебя, просто расскажи мне, что случилось?

– Ссора, – ответил он. – Случилась ссора.

– А мириться вы не пробовали?

Владислав чуть не рассмеялся.

– Вижу, ты и вправду не до конца его знаешь. Просить прощения – значит показывать свою слабость в конфликте, значит уже дать власть другому. Мне же не за что перед ним извиняться.

– То есть, ты хочешь сказать, что так и будет, я правильно поняла? Брат не разговаривает с братом, брат ненавидит брата, брат остерегается брата…

– Возможно, я бы извинился перед ним. Но от меня в таком случае будет мало что зависеть. Его хреновый характер предпочтёт послать меня в далёкие края и продолжить ссору и дальше. Он слишком обидчивый человек. И я не помню, чтобы помериться с ним было хоть раз в жизни легко.

– Да, я знаю. Но всё-таки… Может, тебе хотя бы стоит попробовать? Ты ведь старший.

– То, что я старше, не делает меня отцом в его глазах и почти не даёт какого-то над ним контроля. Я не смогу на него повлиять. Даже если встану на колени, он вряд ли меня просит. Оно мне и не нужно.

– Знаешь, Владислав, – сказала она резко, – я не отстану от вас обоих, пока не увижу, как вы помирились. И точка. Ваша ссора влияет на других. И на меня в том числе. Я уже устала от него, он только и делает, что ходит на балкон и курит. А когда ты пришёл, он там словно решил поселиться! Мне неприятно…

– Мне тоже, – сказал Владислав.

– А теперь расскажи мне причину. И, пожалуйста, ничего не таи. Возможно, нам это поможет разобраться вместе. Что думаешь?

Владислав знал, что после этой истории Елизавета может не просто серьёзно поговорить со своим парнем, но и вовсе разорвать все их отношения. Но он и без того понимал, что сейчас может произойти. Владислав помнил тот месяц бесконечной страсти и горького ощущения витающей над ним разлуки с той, кого он любит и сейчас. И как он не смог изменить самому себе в глазах погибшей.

Владислав отложил от себя вилку, сложил пальцы на столе и сказал Елизавете:

– Ты хорошая девушка. И я очень рад за моего брата, что у него есть такая, как ты. Мне нравится думать о его счастье, ведь, даже несмотря на нашу ссору, я понимаю, что он мой брат и по-прежнему стараюсь поговорить с ним. Я никогда бы не подумал, что скажу это, – Владислав опустил глаза и посмотрел на стол, потерявшись в своих воспоминаниях, – но я завидую ему. Пускай для него эта зависть будет тем, что он должен ценить.

– Мне очень приятно это слышать, – сказала Елизавета, слегка улыбнувшись.

Стоявший за стеной Женя присел на корточки и подслушивал их разговор как можно внимательнее, прилипнув ухом к обоям.

Владислав соврал ей об истиной причине конфликта, сослав всё на свой гнев, вырвавшийся на родного брата из-за какого-то пустяка. Он всегда называл себя за это ублюдком, ругал в собственной голове за каждую, хоть малейшую ложь. Но глубоко в душе понимая, что только она может хоть что-нибудь спасти. Ведь правда рушит не только отношения, но и самих людей и навсегда остаётся как страшное воспоминание о реальном. К счастью для него Елизавета поверила в это и почти отстала от данного вопроса. Она даже стала улыбаться ещё больше обычного и решила не молчать с Владиславом, разговаривая с ним, сменяя тему за темой. Но только братья знали, в чём была скрыта настоящая причина.

«20 МАЯ 2016 ГОДА»

По туманной улице города, где после дождливой погоды остались лужи на каждом шагу, не спеша проходил Владислав. Ему некуда спешить, потому что некуда даже идти. Он ступает мимо домов, пряча руки в карманах, разглядывая свои ноги над сломанным асфальтом и лишь изредка поворачиваясь в стороны, туда, где стояли магазины, где шли люди, не обращая на него излишнего внимания. Он идёт вдоль тротуара, рядом, на дороге несутся машины, которые едут слишком быстро, чтобы разглядеть их марки и узнать модель. Владислав остановился возле магазинчика. Что он делал в этот вечер – ему было неизвестно. Он попросту захотел побродить по родному городу, поискать глазами знакомые места, уединиться здесь, посидеть и подумать. Но над чем? Владислав тосковал изо дня в день. И как бы он не старался оставить ту, что мучает его уже много времени, но прошлое всегда брало над ним верх.

Он присел на деревянную скамейку с только что купленной бутылкой пива. Владислав открыл её и сделал пару глотков. Напиток оказался холодным и в такой душный день был для него как нельзя кстати. Туман по-прежнему окутывал город, Владислав уже не замечал горящих светофоров на пешеходных переходах, а светящиеся названия магазинов медленно пропадали у него из виду. Он словно навсегда растворился среди всего живого в этом самом тумане, сидя на этой скамье и глотая пиво. Но так ему было хорошо. Так он думал, что одиночество даст ему шанс всё обдумать, прийти к какому-то заключению и сделать вывод: карабкаться ли вверх или навсегда опуститься вниз.

Владислав наслаждался тишиной, думая о своём, о чём-то, что никому не скажет. Дарья умерла уже больше полутора года назад, но ему так и не удалось с этим смериться. Возможно, любой другой на его месте человек рано или поздно забудет об этом и он, если и не начнёт жизнь с чистого листа, то точно продолжит её, разыскивая радость даже в печали, а в горесть будет стараться не пасть духом. Но Владислав вёл себя совершенно иначе. Делая некоторые попытки, они рушились для него моментально. Он уже упал настолько низко, что никакой спасатель из этой ямы его не достанет. Ведь, если он сам не хочет себя доставать, то кто тогда сможет достать его самого?