Михаил Трещалин - Житейские истории. Рассказы, миниатюры, повесть

Она спала и улыбалась во сне. Он прилег на край постели подле нее.

– Какой ты холодный, – сквозь сон прошептала она.

– Я привез тебе мою поляну.

Она открыла глаза, взглянула на стол и прошептала: «Я еще сплю».

Поляна благоухала в их комнате.

С тех пор прошло немало лет, но в их комнате по-прежнему живет та ирисовая поляна. К ней присоединились поляны из одуванчиков, ромашек, ландышей, но нет среди этого букета ярко-желтых цветов, похожих на отражение солнца в осколках зеркала. В этот букет вплелись их дети, заботы, седины, их неувядающая любовь. Возможно, вольются новые, яркие, радостные и солнечные поляны.

А вы, встретили ваши поляны? Спешите, ищите, и, надеюсь, найдете.

Эта история произошла в теперь уже далекие времена застоя, когда хлеб десятилетиями не менял цены и стоил 14 копеек. Когда в магазинах не было ни мяса, ни рыбы, да вообще мало что было. Ваш покорный слуга, автор этих строк в то время работал главным специалистом Главного управления «Главмехживэлектро» в Государственном Комитете «Госкомсельхозтехника» РСФСР. В те времена было принято давать организациям сокращенные непроизносимые названия. Более всего это касалось министерств. Вы полагаете увидеть красивое высотное здание в центре Москвы, куда я каждый день отправляюсь на работу. Нет, вы ошиблись. Неподалеку от Пушкинской площади, сзади самого современного в то время кинотеатра «Россия» в одном из дворов старой Москвы на Рождественском бульваре в старинном одноэтажном доме, оклеенном внутри дешевыми обоями, как раз и находился мой Главк. Конечно, вывеска на черном стекле золотыми буквами была. Но висела она за выступом стены и практически никому не была видна.

Каждое утро я являлся сюда на работу, садился за большой письменный стол спиной к окну и просматривал толстую пачку писем. Часто на первый взгляд письма не имели никакого смысла, но отвечать на них все равно было необходимо. К некоторым из них был прицеплен красный клочок бумаги размером чуть больше почтовой марки. Это означало, что письмо на контроле у министра и его рассмотреть необходимо немедленно. Бывало, что в письме писалась вполне обоснованная просьба, но помочь не было никакой возможности. Тогда следовало написать отписку. Проблема рассасывалась, как нарыв под чудодейственной мазью Вишневского.

Иногда возникала необходимость разобраться на месте с возникшими обстоятельствами. В этом случае меня направляли в командировку.

Об одной такой командировке я и хочу вам поведать.

Причиной командировки явился фельетон в газете «Сельская жизнь» С громким названием «Головотяпство в Костромской области».

Прежде всего, я прочитал фельетон. В нем говорилось о напрасно истраченных государственных деньгах в значительных размерах и исчислявшихся в миллионах рублей.

Здесь следует разъяснить, что в те времена деньги были двух видов: наличные – которыми выплачивали заработную плату гражданам, и на которые эти граждане покупали все, что можно купить, и безналичные – которые существовали только на счетах предприятий и банки списывали их со счетов одного предприятия и заносили на счет другого, как оплату товаров и услуг. Простым гражданам за эти деньги купить ничего было нельзя. Этих денег в банковских оборотах было на два порядка больше. Можно было бы рассказать о том, что случилось, когда безналичные деньги стали активно обналичивать, но это уже отдельный сюжет, и я на нем останавливаться не буду. Скажу только, что из-за этого произошла большая беда, но это случилось совсем в другое время.

«Вернемся к нашим баранам», – как было принято говорить в те годы. На территории Костромской области было построено около ста пятидесяти бетонных сенажных башен. Их спроектировали по образцу башни, широко использовавшейся в штате Техас (США). Башни эти хорошо зарекомендовали себя в южных районах России. В них отлично сохранялся высоковитаминизированный и отлично усваиваемый коровами корм. В условиях суровой зимы Костромской области сенаж в башнях промерзал насквозь, и использовать его в качестве корма скоту было невозможно. Кроме того под нагрузкой от толстого слоя снега тонкие алюминиевые купола башен разрушались. Кто придумал и добился разрешения на строительство башен, не изучив должным образом возможность их применения в северных районах России, комиссии, направленной в Кострому, и следовало разобраться. Я входил в состав этой комиссии от «Госкомсельхозтехники» РСФСР. Многим позднее я узнал, что на строительстве сенажных башен защитил кандидатскую диссертацию первый заместитель Костромского обкома КПСС Суслов.

Перед отъездом в командировку я получил инструкции от самого министра товарища Босенко А. И. В нескольких словах можно отметить, что нужно по возможности замять скандал. Строительный трест «Росбашняспецстрой» бывший непосредственным исполнителем монтажных работ был подведомственен «Госкомсельхозтехнике» и если там были какие-то нарушения, министру хотелось чтобы о них не узнали. Вот с такой задачей я и поехал в Кострому на день раньше назначенного для сбора комиссии дня. По приезду меня встретил мой коллега начальник управления животноводства Костромской «Облкомсельхозтехники» и сразу не заезжая никуда привез меня в обком КПСС к первому заместителю секретаря товарищу Суслову Константину Ивановичу.

Этот человек запомнился мне с первого взгляда. Я понял, что люди с такой мощной волей встречаются редко. Он не был высок, хотя и маленьким не был. Голова очень правильной формы с короткой стрижкой черных волос на могучей шее возвышалась над широкими плечами. Черные глаза его буквально сверлили собеседника. Казалось, он видит человека насквозь. Ему было немногим больше сорока, но не было даже намека на пивной живот, столь часто украшающий в этом возрасте мужчин. Нет, он не был сложен как отлет, но и лишнего жирка на нем не было.

– Босенко звонил мне, и я понял, что он на нашей стороне. Вы, разумеется, тоже? – обратился ко мне Суслов.

– Я перед выездом имел беседу с министром. Мне задача понятна. А кто против, я пока не знаю, – ответил я.

– Есть опасения, что крайне негативно настроен начальник главка виноградарства и виноделия Минсельхоза СССР Стома Александр Митрофанович. Вы прежде встречались с ним?

– Несколько раз сидел неподалеку за длинным столом в зале совещаний Совмина РСФСР. В кулуарах слышал, что он заядлый охотник, а вот выпивкой хорошей его не удивишь. Чего-чего, а вина марочного и коньяков отменных ему привезут. Насколько известно он и семьянин хороший, – добавил я.