Лариса Машкова - Любовь есть. Ясно?

– Герочка, деньги сегодня кончились, а зарплата в понедельник, послезавтра. Ты же знаешь ситуацию.

Вообще-то мои родители зарабатывают не мало. Папа – сотрудник НИИ, мама – одна из пяти «китов» в управлении железной дороги. Но сейчас они строят загородный дом, поэтому приходиться ужиматься.

– Я Свету в кино пригласил… – растерянно бормочу.

– Свету?! – охает мама и тут же принимает решение: – Сейчас у соседки займу.

Она выскакивает в подъезд, вскоре возвращается с десятирублевой купюрой и протягивает её мне. Я растроган до соплей. Обнимаю маму, целую и даже приподнимаю. Она высокая, и все говорят, что очень красивая. Но я, как никто другой, знаю, что она очень и очень добрая, и если бываю с ней несдержан, груб, потом переживаю, казню себя.

– Ма, как ты думаешь, галстук повязать? – спрашиваю.

– Наверное, нет. Там такая жара, – говорит она и любовно разглядывает меня. – Какой ты взрослый стал! На свидание идёшь… – Её глаза увлажняются.

Ещё раз целую маму, засовываю червонец в карман, бодрым шагом выхожу из дома. Во дворе оборачиваюсь и, конечно же, вижу на балконе маму. Она улыбается, машет мне во след. Я в ответ – воздушный поцелуй. Такая идилия!

В шесть ноль-ноль я, как часы, звоню в Светкину квартиру. Она открывает и, вскользь глянув на меня, кивает:

– Привет. Проходи.

– Привет… – отвечаю по инерции. Улыбка медленно сползает с моей физиономии, потому что, кажется, смекаю: Светка не очень-то ждала моего появления. Домашнее платье, спутанные волосы, в глазах абсолютное безразличие. – Свет, так мы идём в кино? – спрашиваю растерянно.

– В кино? – удивляется она. – Какое кино?

– Мы ведь договаривались…

– И не очень-то, – пожимает плечами она. – Так, разговор ни о чём.

– Ты же сказала «ладно».

– Мало ли, что я сказала, – раздражается Светка. – Ещё куда-то переться в такую жару! Сидеть в кинотеатре! О, нет, это выше моих сил. К тому же мне совершенно некогда: надо собираться к отъезду, оформлять медицинскую справку в ВУЗ. Сам ведь понимаешь. – И, как ни в чём не бывало, переключается: – Давай я тебя окрошкой угощу?

– Перебьюсь. Собирайся к отъезду. – Я резко поворачиваюсь и спускаюсь по ступенькам, едва сдерживая себя, потому что хочется бежать, куда глаза глядят, очертя голову, не разбирая дороги.

– Гэ Фэ, только не обижайся! Ладно? – слышу вдогонку.

…Мама открывает мне дверь, и тревога моментально вписывается в её прекрасные карие глаза.

– Ты?! – удивляется она и пятится.

Я достаю из нагрудного кармана червонец, отдаю его маме.

– Вот. Возьми. Она не захотела идти. – И больше ни слова не говоря, закрываюсь в своей комнате.

Светка благополучно поступила в институт, в чём я и не сомневался. Впрочем, маленькая эгоистичная надежда на её возвращение оставалась, но теперь она улетучилась. А я тем временем без проблем стал студентом нашего политеха. Эйфории по этому поводу я не испытал. Хотя многое из происходящего со мной познал впервые, поскольку вскоре меня захлестнула новая, незнакомая, послешкольная жизнь. Впервые я отправился с приятелями на море без предков. Тем временем заезжала домой Светлана, она отдыхала с родителями в Болгарии. Затем она забрала свои вещи и укатила в Москву. Мы с ней так и не увиделись, разминулись.

На какие-либо страдания и терзания у меня времени не оставалось. Началась студенческая эпопея.

Наша институтская группа – это двадцать пять человек, из которых лишь две девчонки: высокая сухопарая Зина и приземистая пухленькая Наташа, обе очкарики, и из каких соображений они решили заняться сваркой, никто не понимал. Чтобы упрочить наше студенческое братство, нам сходу устроили боевое крещение картошкой.

Сентябрь оказался на редкость погожим, а начало его прямо-таки воспламеняло мозг и тело неуместной летней жарой. В эту пору мы – вся наша группа, справляли свой гражданский, он же студенческий, долг: копали картошку в колхозе «Путь Ленина», куда нас заслали в экстренном порядке, поскольку в самый ответственный момент у них капитально вышла из строя картофелекопательная машина. Поселили нас в притихшем после летнего сезона пионерском лагере, выдали лопаты и отправили в поле.

На второй же день изнурительного труда большинство из нас, будущих представителей советской интеллигенции, лопатами натёрли такие мозоли, что работу пришлось приостановить. Нам чем-то намазали ладони и выдали рабочие перчатки. Девчонкам повезло больше: они обе кашеварили во главе с местной поварихой тётей Палагой, гордо и участливо подчевали нас усталых, проголодавшихся и очень-очень важных.

Через несколько дней, когда мы более-менее приспособились к непривычной работе и к новым условиям, тётя Палага заметила:

– Вы что же это, как старички, сидите? Сегодня суббота. В Вишняках скачки. Невест у нас много, а хлопцы в армии. Погуляйте уже!

Вечером мы пошли в Вишняки. Не все, конечно, а самые подвижные, человек десять. Девчонки наши не проявили никакого интереса к сельским утехам, поэтому остались в лагере. Я оказался в группе энтузиастов исключительно из любопытства. Впервые в жизни я смогу побывать в настоящей деревне! Прежде видел её из окон поезда или папиного автомобиля, проездом. Думаю, такими жадными до новых впечатлений и исследований оказались большинство из нашей компании.

Вишняки – небольшая деревушка возле лагеря, укутанная зарослями вишен, напоминающая оазис в степи. Клуб представлял собой небольшой бревенчатый дом на отшибе. Магнитофон зазывал набившей оскомину попсой, на скамейках вдоль стен сидели несколько девиц нашего возраста и грызли семечки, пацаны-подростки играли в домино за столом в углу зала.

Понятно, что о деревенском быте я имел представление самое смутное, в основном, вынесенное из фильмов и книг. Теперь с любопытством наблюдал изнутри всё, происходящее вокруг, что составляло уклад сельской глубинки – от её традиций, предметов быта до их носителей.

Мы вошли в клуб, вежливо поздоровались, потоптались у порога и, не придумав, чем заняться, вышли. Тут кому-то пришла в голову светлая мысль:

– Господа, а не испить ли нам самогону?

– Где взять?

– Наверняка – в каждом дворе.

– Щаз-з! – поднял руку Женька Воробьёв и, больше ни слова не говоря, нырнул в клуб. Вскоре он вышел оттуда с одним из пацанов, которые играли в домино, и скомандовал: – Скинемся?

Мы «скинулись», и Женька подался с парнем в один из ближайших дворов.

«Причастились» мы не из горячего желания выпить, а исключительно для храбрости в незнакомых обстоятельствах. Такие вот смелые, раскованные и готовые к приключениям мы вернулись в клуб. К этому времени местные девицы открыли бал, видимо, вдохновлённые появлением городских ухажёров и, не дожидаясь их приглашений, зазывали танцами пока друг с дружкой, слегка подскакивая и приставляя стопы одну к другой. Вездесущий Женёк Воробьёв приобнял за плечо одного из наших удальцов и направился с ним к ближайшей парочке, которая с радостью позволила «разбить» себя. Ещё несколько ребят последовали их примеру. Подростки, которые играли в домино, отлучились куда-то, затем взъерошенные возвратились на велосипедах.